Так и
оказалось. Трубку сняли уже на четвертом гудке.
—
Покровский слушает. — коротко сказал знакомый голос.
— Сергей
Вениаминович? Доброе утро. Вас беспокоит Митасов.
— Митасов?
— послышался короткий сухой смешок. — Легок на помине! Ко мне
полчаса тому назад, как раз к утреннему чаю, поступило на вас
заявление от некого Фомкина Гордея Игоревича, знаком вам этот
товарищ?
— Возможно,
встречались, — уклончиво ответил я.
— Гордей
Игоревич утверждает, что вы не просто встречались, а нанесли ему
побои, тяжкий моральный вред, а так же унизили его человеческое
достоинство.
— Для того,
чтоб достоинство унизили, надо им сначала обзавестись, Сергей
Вениаминович, — парировал я, — к тому же я с вами связываюсь по
другому вопросу. В перспективе более важному для нас
обоих.
Голос
Покровского разом утратил всю веселость. Хотя ее и так было
немного.
— Что
такое?
— Это
долгий разговор, к тому же конфиденциальный, поэтому лучше нам
побеседовать без телефона.
На том
конце провода установилась тишина, только слышался шелест страниц —
должно быть, Покровский изучал ежедневник.
— Где и во
сколько? — перешел он сразу к делу.
Я тоже
порылся в памяти. Кое-что почерпнул из того, что осталось в этом
теле, но и сам уже начинал понемногу ориентироваться в
городе.
— Ресторан
“Фаэтон” на проспекте Ламберта, сегодня в двадцать
ноль-ноль.
— Принял, —
коротко буркнул он и отсоединился.
Я с
удовлетворением кивнул, хотя Покровский не мог меня видеть. В том,
что он явится на встречу, у меня никаких сомнений не было. Как и в
том, что положиться на этого служаку можно без опаски — не
подведет.
План дома
Кесслера лежал на столе. Я осторожно прочертил ногтем по линии,
которую особо обозначил Альф. Дел предстояло много, однако
настроение было замечательное. Если все пойдет так, как следует,
скоро Донован Лютер Кесслер сменит свои роскошные палаты на другое
место жительства. Гораздо менее комфортное. Зато хоть сбросит пару
десятков килограмм.
Свернув
план в трубку, я убрал его в футляр для бумаг и вышел из
кабинета.
***
“Фаэтон”
пользовался завидной популярностью. Перед рестораном то и дело
останавливались мотокареты, и молодые парковщики в ливреях едва
успевали отвозить их на места. Я отдал ключи рыжему веснушчатому
парню со смешно торчащими волосами и направился ко входу. Футляр
убрал в подкладку жакета — нести его в руках было бы опрометчивым
поступком. Вечер стоял теплый и почти безветренный. Идеально для
спокойного делового разговора.