— Сефер-бей – непростой орешек, Коста, – вводил меня в курс дела
Фонтон. – Подобраться к нему – ох, как нелегко. В конце года
пытался он вернуться в Константинополь. Нам пришлось настаивать,
чтобы ссылка продолжалась. Султан подарил ему 20 000 пиастров и
отправил обратно в Адрианополь, к его родственнику Эмин-паше,
правителю пашалыка. Получит там черкес синекуру типа звания
воеводы.
— А раньше где ему было назначено ссылку отбывать?
— В Базарджике. Есть такая деревушка на перекрестке дорог на
Адрианополь и Филиппополь. Но он там и дня не прожил.
— Базарджик?
— Да, это в Румелии.
В моей голове что-то щелкнуло. Точно! В последнюю мою встречу с
Маликой она сказала, что мужа, Селим-бея, назначили главой разведки
в Румелию. Адрианополь – это Фракия. Базарджик – уже Румелия[4].
Есть над чем подумать!
— Нужно ехать в Адрианополь и смотреть на месте, что да как.
— Заматерел! – восхищенно воскликнул Фонтон. – Раньше был
кутенком, а нынче вижу черкесского волка!
— Не мы такие – жизнь такая, – ответил я под одобрительное
хмыканье Феликса Петровича. – Мне до вашего уровня еще расти и
расти. Одна история с Андреем Гаем чего стоит! Встречался я с ним
за Кубанью. Редкой смелости человек!
Фонтон неожиданно посерьезнел.
— Увы, Коста, но с этим Гаем не все так просто! Есть у меня
подозрение, что он не двойной, а тройной агент!
Я неверяще выпучил глаза.
— Он же столько пользы принес!
— Начнем с того, что пришел к нам этот черкес Жабермес из-за
обиды на Уркварта. Какие-то у них, по его словам, вышли денежные
споры. 400 фунтов ему не доплатили. Англичане даже советовали ему
подать на Дауд-бея в суд! Если подумать, несложная операция
прикрытия для внедрения.
— А как же похищенные документы из канцелярии Уркварта?
— Документы – да, были. Во только из этих документов следовало,
что Уркварт проявил личную инициативу, а посольство как бы не при
делах. У меня сразу мелькнуло подозрение, что с этими бумагами не
все так просто.
— А как же подстава с Беллом? – продолжал я недоумевать.
— А что Белл? Начнем с того, что ты ему знатно соли под хвост
сыпанул. Нет у него былого авторитета средь горцев. А для Понсонби,
английского посла, он и вовсе разменная монета. Как не выгорело
дело с «Виксен», тут же стали его сливать.
— Но его же не отпускают из Черкесии!
— А кому он нужен в Царьграде и, тем более, в Лондоне? Там он
начнет журналистам рассказывать направо и налево, что действовал по
указке кабинета. Снова скандал! Снова объясняйся с Петербургом!
Пока он в Черкесии, он нейтрализован!