Махнул рукой, прерывая его оправдания:
— Ничего. Это правда. Но после моей смерти и возрождения что-то
во мне переключилось. Страха больше нет.
Рурик растерянно заморгал:
— Это… Это…
Улыбнулся, не дав ему запутаться в объяснениях:
— Плохо?
— Что вы, господин, — поспешил заверить меня Рурик, теперь уже с
искренним волнением в голосе. — Я не это хотел сказать… Просто вы
мне напомнили в какой-то момент вашего батюшку. Он всегда знал,
чего хотел от жизни, и никогда не склонял головы. И когда я вас
увидел таким, на миг перед моими глазами словно возник он, и – я
растерялся.
— А у нас есть зеркало? — спросил я.
— К-конечно… — кивнул он и скрылся у себя в комнате.
Приглушённый хлопок – и Рурик вернулся. Он протянул мне
тускловатое зеркало, обрамлённое крепкой деревянной рамой, и стал
переминаться с ноги на ногу.
Взяв зеркало, я заглянул в него и замер на пару мгновений. На
меня смотрело молодое лицо. Гладкая кожа. Ни морщин, ни шрамов.
Скулы чёткие и острые, как лезвие клинка.
Провёл пальцами по лицу, не веря, что это действительно моё
отражение. Как же непривычно видеть себя таким молодым…
Мои глаза… В прошлой жизни они были голубыми, а теперь карие.
Тёмные, глубокие.
Губы растянулись в слабую улыбку. Молодость, от которой я давно
отвык, теперь снова со мной. Правда, вместе с ней пришла и
слабость… Мышц почти не было, тело выглядело болезненно худым. Едва
ли оно способно выдержать серьёзные нагрузки. Зато я, по ощущениям,
выше, чем в прошлой жизни. И это замечательно. Пришла моя очередь
смотреть на всех сверху вниз!
Волосы у меня теперь тёмные и до ушей, слегка растрёпанные и
тонкие, как будто бы за ними не ухаживали. Я словно из пещеры
вылез… Хотя это недалеко от правды.
Несмотря на худощавость и неприглядный вид, аристократические
черты: широкий лоб, высокие скулы, тонкий нос, волевой подбородок,
– всё же проглядывались. Да я прям красавец. Осталось привести себя
в порядок...
***
Ровно через час в нашу дверь постучали. Приказал Рурику принести
табурет из его комнаты и поставить в центре моей. Старик
замешкался, не понимая, к чему это, но всё-таки выполнил
просьбу.
Дверь открылась, и в комнату тут же ворвался приторный запах
духов, которые мадам Тревис, видимо, считала верхом изысканности.
Аромат был тяжёлым, сладким до одури, что аж душил. Будто решили
смешать все вкусно пахнущие ноты в одном флаконе...