И за окном одной избы Илья отчетливо видел молодую женщину в
белой рубахе и коричневом сарафане, с льняными волосами, заколотыми
сверху. Она стояла на коленях и нараспев проговаривала почти такие
же воззвания.
Покуда деревенская ведьма Кайса толковала соседкам сны,
снимала сглаз с детей, принимала роды или провожала умерших, в избе
хлопотали духи, знавшие ее с ранней юности. Понимали, что Нойта***
не просто так колдует, а какую-никакую денежку приносит в дом: ведь
двух дочерей надо и накормить, и приодеть. Нет, муж ее, Рейно, на
жизнь не жаловался — гончарную мастерскую успел построить, и деньги
в доме водились, но не такова была их Нойта, чтобы за мужем
прятаться. А он и не возражал: воистину сама
Рауни**** их союз
благословила.
Поэтому старый домовой следил за порядком в избе, а банная
дева парила всю семью и потом с умилением наблюдала, как Нойта
одевает и расчесывает своих девчонок — тихую Айну, что пошла в мать
синими глазами и неулыбчивостью, и бойкую кудрявую Роху, похожую на
отца.
Конечно, люди за глаза шептались и злословили о Нойте, хотя
она ни разу не бралась за порчи, привороты и другие подлые дела.
Просто боялись ее пронзительных глаз, чувствовали, что ведьма уже
знала и любила вкус человечьей крови. Но доказательств тому не
было, зато были толковые дела и крепкая семья всем на
зависть.
Наконец ведьма умолкла, почуяв, что близится вечер и пора
встречать домашних. Ужин супругу она приготовила сама, предвкушая,
как он поцелует ее на пороге, затем стащит рубаху со следами глины
и пота, ополоснется студеной водой и переоденется в чистое. И
девчонки прибегут из леса с полной корзинкой грибов — Кайса
отпускала их, зная, что местные духи всегда приглядят, отгонят и
диких зверей, и голодную нежить. Они были ей верными друзьями с тех
пор, как она только ступила на шаманский путь.
Особенно молодой лесовик Ханну, которого Кайса знала еще с
Дня Кекри*****, празднества, учиненного нечистью в том селе, где
она встретилась с Рейно. Статный, золотоволосый, красавец хоть
куда, и все лесные и водяные девки строили ему глазки. Но в
последнее время Ханну предпочитал не веселье, а тихие вечера
поближе к дому Нойты, — играл с детьми, рассказывал колдунье лесные
новости, помогал ей в ритуалах.
И сегодня он проводил детей от опушки, принес с собой запах
шишек, легкого дымка, мха и прелой листвы. Потрепал девочек по
макушкам, поклонился ведьме и добродушно протянул Рейно свою грубую
когтистую руку. Отец семейства принимал Ханну без вражды, но
прохладно, считая, что нечистый дух обязан заручиться приглашением
всех домочадцев, прежде чем переступить порог. Однако никогда не
возражал Кайсе на этот счет, зная, что духи и так заботятся о его
семье сверх назначенного.