Между пухлых потрескавшихся губ выскользнул мясистый язык, с
кончика которого капала желтоватая слюна. Выставив вперед пальцы с
острыми изогнутыми коготками, уродец принялся аккуратно, но быстро
соскабливать кожу с лица Петра. Очерчивал линии, снимал лоскуты.
Кожа сползала с щек, подбородка, с шеи и лба.
Работал профессионально, не позволяя коготкам погружаться
слишком глубоко. Пыхтел и постанывал от удовольствия.
Пропихнул пальцы между зубов Петра, подхватил скользкий язык и
вырвал его. Петр открыл глаза, придя в себя, но крепкая ладонь
прижала его к полу и зажала рот. Уродец запихнул оторванный язык
себе в рот, прожевал. Петр хрипел и извивался, захлебываясь кровью.
Срезанная кожа сползала с его лица. Уродец же принялся подцеплять
когтями кусочки мяса с щек, отрывать их и есть.
Прорвал когтем щеку, отрезал большой кусок, обнажив внутреннюю
часть рта, зубы.
Чавк-чавк!
Облизнулся.
Вырезал еще один кусочек и тут же съел.
Петр елозил ногами по влажному кафельному полу. Он уже не
хрипел, а слабо постанывал. На лице его оставалось все меньше кожи
и плоти. Кое-где темнела кость.
В какой-то момент уродец приподнял правое веко Петра, надрезал
его и сорвал. Потом всадил коготь прямо в мякоть глазного яблока.
Глаз лопнул. Уродец наклонился, приоткрыл рот и выпил вытекающую
жидкость, шумно чавкая и похрюкивая. Петр взвыл, забился в агонии,
а уродец нащупал руками его горло и полоснул несколько раз,
вскрывая артерии. Кровь забила фонтаном, но поток стремительно
иссяк. Вместе с ним иссякли и силы Петра. Он несколько раз
беспомощно вздрогнул, согнул в колене левую ногу и обмяк. Из легких
с хрипом выскользнули остатки воздуха.
Уродец склонился над телом, прислушиваясь – жив или нет? – а
затем еще минут десять ощипывал лицо мертвеца. Вырвал второй глаз,
срезал и отбросил в сторону брови, избавился от остатков кожи. Он
ел быстро. Зычно отрыгивал. К концу трапезы оставил на голове
крохотные кусочки мяса, которые лень было выковыривать. Напоследок
похлопал ладонью по влажному черепу, тяжело поднялся и направился к
выходу, оставляя кровавые отпечатки босых ног.
***
Я понял, что стою с открытым ртом и пялюсь на пацана.
– Он просто растворился в воздухе, – сбивчиво бормотал Яшка. –
Дошел до коридора и исчез в темноте. Вот так запросто. Мы видели с
Кристинкой, а потом убежали наверх. Она не хотела больше никого
звать.