— Лорд Старк будет держать суд недалеко от Белой Гавани, —
объяснил тот. — Всегда держит в эти дни. Падай к нему в ноги и
расскажи всё, как мне рассказал: про мамку свою тирошскую, про
сестру, про Стену, про серых козлов, которые вас на неё погнали...
всё по чести. Наш лорд справедлив и милосерден, и нас, простой
народ, не обижает — не обидит и тебя. Может, хоть сестру твою
пристроит куда-нибудь.
Это было даже лучше, чем полумейстер рассчитывал.
* * *
Торрен был хороший человек, хоть и простолюдин. Когда-нибудь,
когда Визерис будет сидеть на Железном Троне, он не забудет
наградить его по-королевски — а пока он мог только благодарно
обнять и скрипя сердцем отдать третьего из десятка запасённых
драконов.
— Не, малец. Тебе нужней, — подтвердил своё благородство
Торрен.
Он будет рыцарем, пообещал себе Визерис. Настоящим рыцарем.
Пёс Узурпатора держал суд в богороще — как и следовало ожидать.
Жуткие деревья (от одного вида кровоточащей глазами морды Дени
обмочилась) почему-то занимали особое место в сердцах северян.
Возможно, им просто нравилось всё чудовищное: кровоточащие глаза,
гигантские волки, львоящеры... Узурпатор...
— Значит, это ты взываешь к моему милосердию. — Лицо Старка было
холодно и бесстрастно. — Ты называешь себя полумейстером.
Почему?
— Потому что я не закончил обучение, милорд, — дрожь в голосе не
пришлось даже изображать.
— Почему? — повторил тот.
— Меня отправили помощником для мейстера Эйемона, на Стену. —
Эту историю он продумал во всех деталях, повторил её сотни раз
самому себе, десятки раз — Дени и пару раз — Торрену.
— И чем же ты провинился? На Стену не отправляют просто так, —
заметил Старк.
— У меня есть сестра, — просто ответил он.
— Я вижу. Но мейстеры дают обет, разлучающий их с семьёй.
— Наш дядя Вил умер год назад, — ответил Визерис. Он решил
менять имена как можно меньше. — У Дени не осталось никого, кроме
меня. Когда мама умирала, — в ужасе он ощутил комок в горле и
проглотил его, короли не плачут перед убийцами своей семьи, — она
велела мне заботиться о ней. Не дяде. Не кому-то ещё. Мне. Она
лежала на постели, мокрой от крови, и держала меня за руку,
крепко-крепко. И она сказала: «Обещай мне. Обещай мне, что никогда
её не бросишь. Что будешь её любить», — он не плакал, ни единой
слезинки.
Старк смотрел куда-то мимо него, вдаль, на тысячи и тысячи миль
отсюда. Наконец он сказал: