Визерис был король в изгнании, не мейстер. Он сделал вывод и
закрыл для себя тему с восстанием раз и навсегда.
Оставался вариант собрать вассалов и создать независимое
государство где-нибудь на Эссосе, но... во-первых, это требовало
пёсью уйму работы, а работать Визерис терпеть не мог. А во-вторых,
к тому времени, как ему пришла эта идея, он уже не хотел никуда
уходить. Он привык просыпаться от луча солнца в бойнице, привык к
запаху чистоты, который стоит в воздухе после снегопада, к звону
капели и даже к волчьим отродьям и их возмутительно корявым
прописям. И Дени, Дени тоже привыкла — она даже звала старкушат
попеременно то «братик», то «милорд», никак не в силах
определиться.
К счастью, лорда и леди это забавляло, а не сердило.
Рассердило бы их совсем, совсем другое.
И даже не то, что он — Визерис Таргариен (это скорее повод
ужаснуться).
— Это была воля Девы, чтобы мы полюбили друг друга, — серьёзно
ответила Санса. — Люди, которые прячут друг от друга секреты,
любить не могут. Их всегда разделяет незримая стена.
Какой придурок ей это напел?
Хотя звучало похоже на правду.
Вот братец не любил Элию, поэтому не сказал о планах завести
любовницу. Не любил Лианну, поэтому спрятал в Дорне и не рассказал
о смерти отца и брата. Не любил Визериса, поэтому вообще с ним не
разговаривал, только осуждающе смотрел и перебирал струны
арфы...
А Визерис не любил старшего брата, но любил сестрёнку и был
только счастлив принять решение перестать врать ей о его величии
(часть общего решения перестать стремиться к трону, между
прочим).
— Ты опять думаешь о чём-то прошлом и ужасном, — сердито
надулась Санса.
— А почему не о твоей красоте?
— Когда ты думаешь о моей красоте, ты смотришь на меня. А когда
о прошлом и ужасном — смотришь туда. Как папа, когда кто-нибудь
упоминает Восстание Баратеона, — она вздохнула.
Он тоже: неприятно признавать, что с лордом Старком у них хоть
сколько-то общие ужасы, лоцированные в одной области времени и
скорее всего пространства.
— Я думаю о Баратеоне, — называть его королём не на публику он
пока себя не заставил. Кровь Элии, Эйегона и Рейнис не
позволяла.
— Не думай, — Санса поцеловала его в щёку. — Правда, мой принц.
Не думай. Он тебя даже не заметит.
Баратеон его не заметил.
Это было адски обидно. Он всё-таки претендент, за ним годами
охотились лучшие убийцы Узурпатора! У него, седьмое пекло, зелёные
волосы!