Но Баратеону было дело только до одного человека, и это видел
всякий не обделённый глазами и рассудком.
Если бы Визерис был хуже воспитан и не старался бы не огорчать
маму даже через тринадцать лет после её смерти, он бы назвал
предположительную причину.
По губам Ланнистерши он прочитал, что её подобные мелочи не
смущают.
* * *
Санса не знала, когда именно она влюбилась в Вериса — в своего
принца Визериса Таргариена.
Короля, на самом деле, но короли... во-первых, в балладах они
никого не любят, а только сидят на троне и вершат суд, а во-вторых
— это слово было теперь неразрывно связано с гигантской тушей Его
Величества Роберта. Так что Визерис был назначен принцем, и как
порядочный принц не посмел спорить со своей прекрасной дамой.
Санса не знала, когда именно она в него влюбилась, но твёрдо
знала, что любым путём, любой ценой они поженятся и будут жить
где-нибудь в маленьком уютном замке, тихом и безлюдном — только
они, их дети, мейстер, гарнизон и пара сотен слуг. Что у них будут
дети, рыжие, как мама и Санса — иначе им придётся с младенчества
красить волосы, а это вредно и вызывает раннее облысение. Что даже
если её принц облысеет, он не будет меньше ей мил, и они встретят
старость рука об руку, как папа и мама (но без бастардов).
Она уже распланировала их жизнь — и она знала, что точно так же
Робб уже придумал имена детям, которых ему родит Дени. Он говорил
об этом только сводному брату и Теону, но Санса хорошо умела
слушать. Никто не посмеет возразить, если сестра Робба выйдет за
брата его жены. Она проверяла по книгам: это должно сработать.
Но пока что до полного счастья было далеко.
Надо было ловить момент — моменты — ловить поцелуи, ловить
взгляды, ловить друг друга за руку. Тихо, тайно, чтобы никто ни в
коем случае не увидел. Чтобы никто не узнал.
Когда вечером они зажигали в септе свечи, они украдкой
соприкасались рукавами, так что не замечала даже мама — и Санса
знала, что она молится Деве, а он — Матери, но их молитвы об одном
и том же. Когда они встречались в коридорах, они дарили друг другу
улыбки. Когда приходили праздники, она дарила ему вышитые платочки
(Арья тоже, но это совершенно другое). Когда она учила
древне-валирийский, она порой нарочно ошибалась, чтобы из неверных
букв составились слова любви.
А ещё иногда они целовались.