Я едва добралась до шкафа: накинула кардиган поверх сорочки, схватилась за телефон и за оружие. Знаю, что не смогу убить. Я больше не смогу выстрелить.
Но хватаюсь за рукоять, как за последнее спасение.
В коридоре были слышны шаги. Они раздирали душу и заставляли сердце биться чаще. Я почти нажала кнопку вызова, но промахнулась: телефон выпал из рук, и я схватилась за живот с тихим вскриком. По ощущениям толкнулись сразу двое малышей.
Они тоже почувствовали, что это не Эмин.
В полной темноте возник мужской силуэт. Высокий, опасный, сильный. Он сделал шаг вперед, и луна осветила верхнюю треть лица.
– Давид.
Тихий выдох. Полу-стон. Полу-страх.
Нам не спрятаться.
Ни мне.
Ни его детям.
33. Глава 16
Проходит, кажется, вечность, прежде чем Давид опускается на корточки и забирает себе МОЙ телефон.
На экране, конечно, номер Эмина.
Я не успела сделать вызов, и мой будущий мучитель это понимает: Давид убирает телефон к себе в карман.
– Минус один.
Тихо, с надрывом. Эмин не поможет мне этой ночью.
– Давид, – выдыхаю немногословно, больше мне сказать нечего.
Я готовилась ко всему, но только не ко встрече с отцом моих детей.
Я ведь видела, как его хоронили, но теперь понимаю: это все жестокая игра сильных мира сего.
Сознание даже не изощряется подумать, что это сон.
Сердце чувствует: Давид здесь. И точка.
И дети – они не спят. Бунтуют, делают больно. Мне тяжело стоять и колени подгибаются. Я хватаюсь за край шкафа и медленно пячусь за него.
Не себя хотела защитить. Их.
– Еще помнишь мое имя?
Его голос. Тихий. С хрипотцой.
Давид будто вечность не говорил. Хрипел, стонал… но вечность молчал. И много курил. От него пахло никотином и горечью – дурной знак в совокупности.
Я разжимаю пальцы. Пистолет с грохотом падает на паркет.
Сегодня я не готова сражаться. Только не с ними в животе. Моя защита – у меня внутри.
– Похвально, Кристина.
Давид изгибает бровь, вроде удивлен. Я сдалась.
Скользит по мне темным взглядом, пропитанным яростью. Я поднимаю руку, задергиваю полы кардигана и шумно сглатываю.
Хотела бы я сохранить свой секрет в тайне. Я могла бы даже дать Давиду клятву, что он больше никогда от меня не пострадает. Больше никогда не увидит.
– Я клянусь…
– В чем ты клянешься, Кристина?
На его лице будто брезгливость. Ко мне ли, или к моему новому имени – большой вопрос.