Рядом с диваном на полу валялась пустая бутылка из под
трехзвездочного коньяка «Арарат».
Больше в боксе никого не было. Москвич стоял на том же месте.
Только с закрытым капотом. Я заглянул в салон и увидел ключи,
торчащие в зажигании…
Я уже был готов отказаться от своей идеи выгнать Москвич из
бокса и совершить на нем круг «почета» по автобазе, оставить
записку, так чтобы эти два засранца, которые издевались надо мной,
поняли кого потеряли.
Но подойдя к воротам, я понял в чем дело. Я встал на пороге
бокса и увидел человека лежащего спиной к выходу на диванчике. Тот
самый Артур спал и очень громко храпел.
Рядом с диваном на полу валялась пустая бутылка из под
трехзвездочного коньяка «Арарат».
Больше в боксе никого не было. Москвич стоял на том же месте.
Только с закрытым капотом. Я заглянул в салон и увидел ключи,
торчащие в зажигании…
"Я знаю три вида спорта: это
бокс, альпинизм и автогонки.
Остальное - это игры!"
Эрнест Хемингуэй
Остальное было делом техники. Я выкатил машину из гаража на
нейтралке, а потом завел ее на улице. Артур даже не проснулся,
когда двигатель Москвича забасил своим гоночным голосом.
Я осторожно тронулся с места и медленно двинулся по территории.
Метров через десять я включил ближний свет.
Подъезжая к проходной, я заметил, что ворота автобазы были
постоянно открыты.
Видимо, потому что, каждую минуту на территорию возвращались
другие водители на грузовиках и микроавтобусах с символикой
Академии наук на бортах.
Смена подходила к концу, а сторожа нигде не было видно, хотя в
его помещении горел груз.
В душе засвербило желание выехать за территорию и прокатиться на
гоночном Москвиче, хотя бы метров двести.
Внутренний голос с каким-то незнакомым тембром спросил:
— Куда ты, дебил малолетний, собрался? Возвращайся обратно!
Но жгучее стремление разогнать спортивную машину и ощутить
разницу в скорости будто отключило разум.
И хотя, я явственно чувствовал опасность — я не сумел
противостоять соблазну.
Я еще раз внимательно осмотрелся. До меня и до гоночного
четыреста двенадцатого с номером «7» на борту, никому не было
дела.
Семь всегда было для меня любимым числом. Поэтому дождавшись
«окна» между возвращающимися в гараж грузовиками медлено выехал на
прилегающую улицу.
Машина была великолепна, ее педаль газа слушалась моего
малейшего движения, а упругая подвеска молчаливо скрашивала
неровности рельефа. Ни скрипа, ни мелкого стука.