— Плохо конечно, что у тебя так вышло. Но как у нас говорят,
машина это просто железо. Главное ты жив, руки-ноги есть. Лучше
пусть железо покорёжиться, чем ты голову свою потеряешь. Выйдешь из
больницы, заработаешь, отцу не копейку, а шестерку купишь.
Эти разговоры в палате с другими пациентами приподняли мне дух и
настроение.
Да и ситуацию с отцовской «копейкой» стало как-то легче
переживать.
Наверно мне без такой поддержки, пришедшей с неожиданной
стороны, было бы очень тяжко. Может меня и не посадят. С души
словно упал камень.
Но через некоторое время я услышал гул мужских голосов,
раздававшихся из коридора. Менты что ли?
— Да подожди ты, Коль. Может он еще и не виноват, — я с трудом
разобрал смысл долетевших до моего слуха слов.
— Не виноват? Как так не виноват? — другой мужской голос гневно
возмущался, было такое ощущение, что он сейчас перейдет на крик, —
ну уж нет, вы меня простите, но перед самым началом соревнований
разбить мне машину. Это как, бляха? И какую машину! Я ему в любом
случае хлебало разобью…
— Да перестань ты Коль, тебе вон копейку оформили
.— Не, ну надо же облагодетельствовали. Спасибо, гран мерси, а
то что я вбухал в Москвич время и денег в два раза больше чем
Жигуль стоит, не считается.
Было неприятно осознавать, что посетители пришли по мою
душу.
Через секунду на пороге палаты появились несколько человек. Я
узнал Трубецкого, Артура, Славу и Николая Соменко, главного и
единственного гонщика команды Академии Наук.
— Не виноват? Как так не виноват? — другой мужской голос гневно
возмущался, было такое ощущение, что он сейчас перейдет на крик, —
ну уж нет, вы меня простите, но перед самым началом соревнований
разбить мне машину. Это как, бляха? И какую машину! Я ему в любом
случае хлебало разобью…
— Да перестань ты Коль, тебе вон копейку оформили.
— Не, ну надо же облагодетельствовали. Спасибо, гран мерси, а то
что я вбухал в Москвич время и денег в два раза больше чем Жигуль
стоит, не считается.
Было неприятно осознавать, что посетители пришли по мою
душу.
Через секунду на пороге палаты появились несколько человек. Я
узнал Трубецкого, Артура, Славу и Николая Соменко, главного и
единственного гонщика команды Академии Наук.
Моя кровь – это бензин. Я менеджер
Шумахера. Без
него не было бы меня, впрочем, как
и без