Носготы берут с собой на охоту
мальчиков начиная с семилетнего возраста. К десяти годам это
становится нашей обязанностью, и, как правило, годам к
четырнадцати, когда тощие мальчишеские руки набираются силы, в
награду за первого зверя, выслеженного и убитого самостоятельно,
старейшины вручают юношам парные крааф’бары. Крааф’бар был именным
оружием, и немного напоминал клевец, с которым ходят
скалолазы-разведчики. Ударная часть крааф’бара была
в форме трехгранного клюва, изогнутого книзу, а на
обухе было небольшое бородовидное лезвие. Таким
оружием можно сражаться и со зверем,
и с человеком, а еще он незаменим
на обледенелых горных тропах, когда единственный путь —
наверх. Каждый мужчина-носгот был обязан заслужить свое именное
оружие. У меня нет крааф’бара, и в число носготов
мне уже не попасть.
Меня ждет иная участь. Юноша,
не заслуживший право носить оружие к семнадцати годам,
не считается ни мужчиной, ни носготом,
и отправляется прочь из деревни по Белому Пути. Сила
каждого воина — это благо для племени, а значит нет места
для милосердия и прочих сердобольных исключений. Белому пути
следуют смертельно больные, увечные, сумасшедшие, почти все
старики, за исключением старейшин, а также люди,
совершившие тяжкий проступок, при условии, что виновника нельзя
вызвать на бой чести — Эргевейт. Мое место где-то
посередине между убогими и безумными. Моя неуклюжесть —
это один шаг до увечья, а тяга к знаниям
и размышлениям для большинства соплеменников считается
за черное проклятье, если не сумасшествие.
В любом случае, сейчас
я жалел лишь о том, что не мог извлечь
ни крупицы смысла из начертанных символом. Что
за знания, какие истории скрываются за кожаным
переплетом? Быть может книга о каком-то герое? Или
о древних временах, когда Кас’орт изгонял порождения
Неведомого прочь с земель Ваас’омниса? Или это сборник еще
более древних легенд? Или жизнеописание мудреца? Или магический
фолиант, полный тайных знаний? Столько предположений,
а я не знаю, какое из них верное. Через неделю
я буду лежать где-нибудь под елкой, а волк будет объедать
моё лицо и разрывать промерзшее тело. Если только
я не уйду с Хагеном. Хотя чего тут решать? Между
смертью и крохотным шансом на выживание я выбираю
жизнь. Решено.
Я снова уткнулся в книгу.
Мерно потрескивал огонь очага, снаружи едва слышно завывал ветер.
Отец закончил копошиться в погребе и снова серпал брагу
из кружки под тихое поскуливание Шороха. Забавно.
Я думал, что сегодняшний день окажется самым черным
в моей жизни, а выходит наоборот. Впервые забрезжила
надежда.