— С ума сходишь?
— зашептал Сепп.
— А как по-твоему?
— Умом ты не силен,
поди тебя разбери, отупел ты или кукухой поехал.
— Чуть-чуть того, чуть-чуть
другого. Я хотя бы живой, а не жареный, —
я с удовлетворением уставился на замершего Сеппа.
— Помнишь, как вкусно пах твой тейн?
Впервые на моей памяти лицо
Сеппеля приобрело яркое и отчетливое выражение,
от которого он преобразился — столько ярости
в нем было. Значит у него все-таки есть какие-то чувства.
Вспышка была краткой — он сразу вернул на лицо
привычную серую мину, но не разговаривал со мной
неделю после моей грубой и злой шутки, от которой мне
и самому было неприятно. Спустя время, я все-таки
извинился.
Несмотря на неприязнь, несхожесть
характеров и разницу в возрасте, с каждым днем мы общались все
больше. Приняв свое положение и опустив руки, я начал искать способ
продержаться с утра до ночи, искал поводы отвлечься, жался к
другим, таким же несчастным, как и я. Друзья тейна стали моими
приятелями, а безродные заключенные стали мне подобием грубой и
суровой семьи. У нас ничего не было, и мы мало что могли, но все
равно старались заботиться друг о друге. Как и многие другие, я
предпочел разделить боль, чем терпеть ее молча и медленно впадать в
отчаяние.
***
Минули две
недели после казни Тирента, а мы продолжали трудиться удвоенным
числом в богатых на железную руду штольнях. Последний месяц зимы
выдался особенно крепким до мороза — мы сбивались в кучу плотнее,
чем раньше. Я сидел и пялился в костер левым глазом. Правый видел
все так же плохо. Свенд-красотка постарался на славу и походу
повредил его: глаз слезился и видел все очень мутно, потому я
старался держать его закрытым и лишний раз не
раскрывать.
Зябко
кутаясь в тряпье, я ковырял струпья на голове
и ждал своей очереди приложиться к меху с настойкой.
Как только чьи-то грязные руки протянули мех моему соседу,
я услышал шаги надзирателей.
— Кто
из вас Хаген?
Я застыл и съежился, вжав голову в плечи. Меня тут нет. Я сама незаметность...
— Хаген! Есть такой? Не заставляйте меня
повторять в третий раз! — произнес солдат.
Сосед
пихнул локоть мне в бок. Если отмолчусь, они начнут нас трясти, и
мои товарищи меня за это по головке не погладят. Неведомый! Да что
ж такое-то? Ведь только-только отошел
от побоев! Я повернулся и
взглянул одним глазком на стражников.