Сам я в разговор
не вступал, делал вид, что увлечен книгой, что в общем-то
было не далеко от правды, но все же внимательно
слушал, о чем Нейр расспрашивал вновь прибывших.
А им было что рассказать. Оказалось, что большей частью
они были бондами и сражались за эрла Дитмара.
Не все, но многие. Были и другие, в основном
преступники, бродяги да неудачники. «Я честный вор,
ничего супротив эрловых делов не имею». «Меня оклеветали,
я вообще того коня в глаза не видал».
«А я вообще невиновен, тот дурень спотыкнулся,
да сам о топор приложился».
К таким историям я отнесся
с изрядным недоверием, и, признаюсь, теперь начал понимать,
как глупо звучат голословные заверения в невиновности,
особенно в таком месте. Из уст закованных в кандалы
пленников все звучит, как явная и злонамеренная ложь,
и чем проще истина, тем подозрительнее становится каждое
слово. Правду говоришь — не верят, даже слушать
не желают. Отрицаешь вину — тоже самое. Может, чтобы
твоим словам верили, стоит вести себя по-другому? Хитрить там,
изворачиваться, зубы заговаривать?
Я все больше склонялся к тому, что
ежели бы я умел складно нести небылицы, то может быть я и не
оказался бы там, где оказался. Однако обман, дело не такое простое,
как кажется на первый взгляд. Хаген говорил, что хороший лжец,
читай проповедник, должен много знать, убедительно говорить,
обаятельно улыбаться, а самое главное — помнить, кому, когда и что
ты сказал. Или наврал. Ну вот опять! Стоит мне на секунду
отвлечься, и я погружаюсь в себя и ничего уже не замечаю. Я снова
обратился в слух.
— Так чего тама, воюет еще
Дитмар? Крепко вы у Кохира в Белом Клыке засели?
— спросил Нейр.
— Неа, ужо все покончилось...
— заговорил Роэль, черноволосый парень со сломанным носом
и стертыми костяшками на кулаках, — Все случилось
внезапно, темень еще была, а мы как спали, так
в исподнем и повыбегли на шум — я только
молот успел схватить. Да поздно было — Поджигатель,
паскуда, уже оказался внутри со всей своей сворой. Гарцевал
такой довольный, будто его промеж булок сладко лизнули. Командир
сам открыл ворота. Эх, ежели бы тейн не поступился,
полегли б ужо ни за хрен собачий.
— Чтооооо? Кохир сдался?
Да не в жизнь! — заплевался Даг.
— Да не Кохир,
а Силлаг. Кохир бы и при всем желании
не смог бы. — вклинился Раэль, одноухий брат-близнец
Роэля, — Не смог, потому как умер он. Заснул,
говорят, и не проснулся. Старый он был черт,
да как-то все равно не ожидали, что копыта отбросит вот
так не вовремя, да еще и в постельке теплой,
с бабой под боком. Может она, такая смерть, конечно
и не бравая, за то уж куда приятнее, чем
по колено в снегу кишки на копье наматывать. Повезло
старику, что не увидел, на какого ублюдка все
оставил.