Вход был завален снегом, что выпирал
сквозь ветхую от ржавчины, уже почти развалившуюся решетку.
В два счета докончив старания времени, мы разгребли
наваленный сугроб и выбрались на поверхность.
Сразу же набив рот комочком снега, я терпел сводящий зубы
холод и глотал живительную влагу. Прежде я думал, что
буду кричать, прыгать, танцевать. Нет. На это не было
сил. Мы просто стояли вчетвером под ледяным бризом,
подставляли лицо солнцу и с наслаждением смотрели
на раскинувшуюся перед нами картину свободы.
Далеко внизу стелился пологий горный
склон с немногочисленными деревьями, и хотя все было
запорошено снегом, весна уже вступала в свои права
и кое-где проглядывали зеленые участки земли. Дальше была
виден темный ковер земли, камней и травы. Еще дальше —
необъятная серая гладь воды, вся в белых бурунчиках пены.
— Где это мы?
— спросил Улле.
— Это Скалистые берега,
а перед нами — Седое море. — повеселевшим голосам
проговорил Верманд, — Мы в самом сердце Андерана.
Ну, не совсем в сердце, это ближе к заднице,
но все-таки мы на земле андов. Хотя теперь это уже
Анандер: все земли по эту сторону Седых Вершин заграбастали
Бранды. Так что надо быть предельно осторожными. Под знаменем
Годдарда Бранда анды и в Лидефьелле лютуют, а тут
и вовсе без бана в голове. Идем, устроим привал
и вскипятим воды. Пить хочу — не могу!
Мы нашли укрытие
у сохранившейся кладки разрушенного донжона. Потолок почти
весь обвалился, все камни давно обросли мхом, и внутреннее
убранство сводилось к нескольким оставшимся простенкам
да половине винтовой лестницы. Эти аквитане может
и строили на века, но ничто ни вечно под луной.
По крайней мере нас не треплет ветер, который перестал
казаться таким приятным, как было поначалу. Довольствоваться надо
малым — и я был доволен.
Безжалостно изрубив мечом два чахлых
деревца, мы устроили небольшой костерок. Я вытащил
заныканную козью ножку, чем немало порадовал бондов. Злополучная
шкатулка служила котлом. Мы долго не могли взять
в толк, зачем Улле сложил туда останки того бедняги
и таскал с собой эдакую тяжесть. Что ж, теперь
и от него была польза. Хрупкие кости давно умершего
бедолаги мы погребли под камнями, я снова произнес речь,
но в этот раз без происшествий. Нехитрая трапеза вернула
нам силы. Только Верманд таки и не смог напиться. Его
каждый раз схватывал спазм, когда он еще только подносил
деревянную плошку с водой с губами. Я начал шариться
в своей книге, но так и не удосужился найти
причину его недуга.