— Срать мы хотели
на имена ваши, — каркнул все тот же старик.
— За дураков вздумал держать? Али думаешь
я не токмо старый, но и слепой? Беглые вы! Цепи
разбили, да все равно видать, откедова ваша братия намылилась.
Рожи бандитские, и вона — при оружии...
Да не прячь, ты, сыч! Иль думал не угляжу? Нечего
вам тута делать, убирайтеся, пока можете.
Инграм подался вперед и положил
руку на меч, но Верм остановил его и покачал
головой.
— Послушай, старик,
мы худого не сделаем. Я слово даю, клянусь Браданом,
что меча не достану. Нам бы только чутка
передохнуть — и мы дальше пойдем...
— Ты мне тута богами своими
не клянись, шельма, один хер я не вчера родился!
Клянется он. Вертайте взад, покуда целы! Нас тута немного осталося,
но уж вам четверым оборванцам насувать — дело
плевое, и один управлюсь, не сумлевайся! Пшли вон,
сказано! Я больше повторять не буду!
Народ зароптал и подался вперед,
поддакивая. Верманд с Инграмом тоже напряглись, переглянулись
и вытянули оружие. Улле последовал примеру старших. Драка, да?
Вот так вот, безо всякого смысла... Я посмотрел на свою
кирку, вскинул ее в руке, повертел. И бросил
на землю.
— Хаген, ты чего? Подними
живо! — зашептал разведчик.
— Нет, — желание слушать
чужие приказы окончательно пропало. — А ты, Улле, дай
меч.
Парень непонимающе уставился
на меня. Он явно был ошарашен происходящим.
— Я сказал дай меч.
Живо, — я протянул руку и вырвал клинок из рук
Улле.
Меч полетел к кирке.
Я оглянулся на Инграма.
— Инграм?
— Чаго ты удумал?
В рукопашную? — с недоумением спросил бонд
и тряхнул черными космами. — Али сдаешься? Истосковался
по цепям?
— Нет. Просто меня утомило
поминать мертвых. Если хочешь помереть, есть способы попроще.
— Это верно... — Инграм
усмехнулся и с напускным безразличием присоединил свой
клинок к уже лежащему оружию.
Неожиданно мило с его стороны.
Я подошел Верманду и посмотрел ему в глаза.
— Ты правда хочешь доверить
наши жизни этой кучке...
— Доверься мне, Верм. Верь мне.
Брось меч.
Бонд долго стоял и буравил меня
своими глазами. В тот момент, как я уж было подумал,
что я переоценил себя, разведчик тяжело вздохнул
и выпустил клинок из рук.
— Надеюсь ты знаешь, что
делаешь, — прошептал он, тяжело опускаясь
на землю.
Верм был нездоров. Даже хуже, чем
я представлял. Он держался на гневе
и упрямстве, но лишения и голод, бой и побег,
а теперь еще эта опасность. Он выдохся. Даже держать
спину прямо было усилием, и он дергал телом, чтобы
не завалиться на бок.