— Я хочу поговорить
со старшим наедине, — я поднял руки вверх
и зашагал прямо к толпе.
Остановившись в двух шагах
от воинственного старика, я уставился на него
и слегка развел руками.
— Замечательно, — тут
он наклонился ко мне, слегка качнув клинком
и вполголоса заговорил, — А теперь топайте отсюдово.
Здесь вам не клятый город, тут порядочные люди...
— А если у меня цепи
на ногах, то все — я злобный душегуб? Много
по миру ходит сволочей, и безо всяких цепей. У них
еще и титулы есть, и слуги, войска. Слава
им и почет, место у теплого очага в охапку
с девкой и медом хмельным, а нам, бедным
да простым — гнить и умирать да помалкивать?
— к моему удивлению слова давались легко, словно
их в голову кто-то вложил. Я злобно таращился
старику в глаза и продолжал. — Наветы твои
несправедливы, ничего плохого ни тебе, ни кому другому
мы не делали. За что ты гонишь нас прочь,
голодной смерти навстречу?
— Языкастый какой, умник!
А с того гоню, что защищаю я этих несчастных
от всяких бесчестных проходимцев, что только и думают,
как добрым людям навредить! Не пущу! Лихо вы, чуть-что,
клинки повытаскивали — хороших людей...
— ... в плен не берут
и цепей на них не вешают, да? Так ты думаешь?
Серьезно?
Старик открыл было рот,
но ничего не сказал. Каким бы наивным
я ни был, но даже я прекрасно понял, насколько
мир несправедлив и жесток. И останется таким.
Уж ко мне-то точно. Нигде мне не рады, даже
в доме родном, и это место не исключение. Куда
ни сунься — везде беда и огорченье,
но сдаваться я не собирался. Только
не теперь.
— Ну и пошто вас
взяли-то, без вины виноватые, а? — он мрачно усмехнулся
и продолжил говорить вполголоса, — Поведай старому
глупому Каспару, что за невинные агнцы к нам пожаловали.
Так и быть, выслушаю, чего уж там — люблю сказочки
послушать! Вот ты, говорливый, небось вообще безгрешный
праведник, да?
— Я жрец Фараэля, —
не моргнув глазом солгал я. — Сам как думаешь,
в чем же мой грех?
Мой ответ огорошил старика: седые
брови взлетели вверх, глаза из щелок стали круглыми,
и даже ухмылка покинула его лицо. Всего на одно
мгновенье — он спохватился быстро.
— Ну да, конечно, жрец! Так
я тебе и поверил, лживый выродок! Видать ни зря тебя
покоцало — вся морда вона рассажена, да глаз незряч. Энто
кара божья за жизнь воровскую! Сами вы такие никому
не нужны и другим жисть портите. Да такими
шелудивыми вралями Фараэль подтирается...