Как снег на голову,
на меня повалилась хрупкая молодая девчонка, перебравшая эля.
Так я и познакомился с Ханной. Она была красива
и сразу запала мне в душу: веселые морщинки
в уголках рта, большие глаза и длинные волосы, мягкие как
шелк. Я был очарован. Да что там, сражен! А она
со мной непринужденно болтала, отчего я только больше
тушевался. В смущении я прикрывал рукой глаз,
но Ханна отняла мою руку от лица и назвала глупым.
«Мужчинам идут шрамы». Да. Еще несколько кружек хмельного меда,
сладкого, как первый весенний порыв ветра, и мы утонули
в объятиях. Так это и случилось. Я познал женщину
под аккомпанемент из песен и звонкого смеха гуляющих,
в свете костра, в самой гуще праздника.
Неведомый! Как я нервничал!
Аж руки тряслись, и выпивка тут была ни при чем.
Хмель-то вмиг выветрился, и нахлынуло нечто другое вперемешку
со страхом и чудным волнением. Робкие прикосновения
становились все более пылкими, грубыми, а жаркое дыхание
у самого уха усмиряло здравый смысл и изгоняло всякую
робость. Проклиная неподатливые тесемки штанов и бесчисленные
оборки ее платья, я наконец управился с одеждой.
Чего дальше-то, а? А? Мое замешательство она отогнала, уверенно
направив своей маленькой ладонью. Было хорошо. Восхитительно!
Я чувствовал себя завоевателем! Впрочем, сладостное действо
длилось недолго. Я уснул под ее ласковый шепот, который
уже не смог разобрать сквозь накатившую дрему.
Очнулся я поздно, когда уже
светало, и люди стали разбредаться по домам. Ханны уже
не было рядом, но со мной остался ее запах,
да только не было времени предаваться мечтаниям. Как
ни спешил я обратно в обитель, все равно опоздал
к означенному сроку и получил нагоняй от Солера.
Он спустил меня три шкуры за ту неделю, что
я ходил как дурак, глупо улыбаясь неясно чему, покуда снова
не представилась возможность выбраться в город.
Забыв про задание, я начал
разыскивать свою Ханну, покуда не вышел к ее дому,
что стоял на окраине города, и застал
ее за ткацким станком на улице. Она пела какую-то
песенку своим тихим мелодичным голоском, пока наконец
не заметила меня. И умолкла. Неужели не узнала?
Я только о ней думал! Я скинул шаперон
и приблизился к ней, щурясь от яркого солнца
и выдавая лучшую из своих улыбок.
— Привет, Ханна. Я...
— О боги, нет, —
веселые морщинки в уголках ее губ стали жесткими.
— Ты...