— Кхм. Вечер добрый.
— первым нарушил молчание Хаген.
— Ночь. Чего приперся?
— Даже не угостишь? Где
твое радушие, хозяин?
— В бездну радушие,
и тебя в придачу. Зачем пришел? — угрюмо буркнул
отец, но наполнил вторую кружку брагой и толкнул
ее старику.
— Ты я смотрю
не в духе, Колем. Сколько ты уже кружек опрокинул?
Не многовато ли, а? Ты меня хоть поймешь сейчас, или
стоит поговорить в другой раз?
— Если ты пришел стыдить
меня, старейшина, то ошибся дверью. Если уж кто
и вправе заливать себе глаза, так это точно я. Нет
у меня поводов для радости, а для выпивки —
предостаточно. Ты тоже пей, да рассказывай зачем
притащился, либо уматывай. Я не в настроении чесать
языком, но выслушать тебя могу, коли дело серьезное.
— Я хотел поговорить
о твоем старшем сыне.
— Неведомый тебя раздери!
— Не поминай его, Колем.
В доме его по имени звать — быть беде.
— А то беда уже не на
пороге — отец фыркнул, — я проклинаю тот день, когда
мой непутевый мальчишка свалился и разбил себе голову. Три
недели в постели, и с тех пор — как подменили.
Не бегал больше с другими мальчишками, не играл,
бродил неприкаянным по лесу... А я ведь столько
тренировал его, учил, хвалил, ругал, бил — все без толку! Нет
у него желания, нет воли к победе — а без нее
разве станешь охотником? Без этого не стать воином,
не убить врага и не накормить семью. Он сам
себя похоронил! Весь вред от головы. С книжонкой возится,
как южанин. Черт бы побрал того вшивого торговца! Чтоб
он издох в овраге, обобранный до нитки, грязный
мошенник.
Отец заскрипел зубами, осушил кружку
и снова наполнил ее. Какое-то время они молча пили. Отец
подпер рукой голову и закрыл глаза. Хаген начал забивать
трубку дурман-травой.
— Растить сына только для того,
чтобы скормить его волкам. Не такой судьбы я желал для
своего первенца. Илва плачет по ночам, украдкой, чтобы
я не видел. Такой первенец — это позор,
но все же он наш сын... А мы ничего
не можем сделать. Ты чертовски прав, старейшина —
настроение у меня паршивое, и вряд ли оно
изменится.
— Что ж, — старик
выпустил облачко дыма, — попробую тебя все-таки удивить. Скажи
мне, Колем, можно ли помогать человеку, на Белом пути?
Припасами там, или доброй компанией?
— Едрить-колотить! Ну тебя
в сраку, Хаген! Ты загадки пришел загадывать? Да еще
такие хреновые. Сам же знаешь, что нет. Белый Путь — это
смерть для тех, кто о себе сам позаботиться не может.
Коли нужен Хладу, он явит свою милость, но помогать
нельзя. Нельзя нарушить порядок — без него
на не выжить.