Мороз сковал тела людей
и животных, мешал разложению, однако запах все равно шибанул
по носу. Обломки копий и стрел, выщербленные щиты,
погнутые и затупленные клинки выглядывали из под снега.
Почти все погибшие хранили на себе следы беглого посмертного
досмотра: кто бы ни был здесь до нас, павших они
обобрали, о чем мне недвусмысленно намекали голые пятки
и отрезанные пальцы. Невольно поеживаясь от вездесущей
ауры смерти, я подошел к Сеппелю поближе, который тем
временем дергал чью-то ногу в разные стороны.
— Прекрати, Сепп. Это
нехорошо... — глухо пробасил Ортвин, неодобрительно смотря
на приятеля.
— Ой, ладно тебе!
Им то уж ни к чему. Эх. великоваты...
А там босые одни, уж все обчистили, сволочи!
Не стыда не совести! Так, а тут у нас что...
— он подошел к телу мальчишки, что был немногим
старше меня, — А вот это мой размерчик!
Помутневшие глаза парня, на лице
которого застыло выражение вселенской обиды, казалось следили
за мной, а сам он будто бы укоризненно качал
головой, в такт движениям Сеппеля, отчаянно возжелавшего себе
новые сапоги. Пока южанин продолжал пыхтеть, я ходил вокруг,
разглядывая запекшиеся раны и разорванную плоть. Каждое увечье
яркой картинкой влетало в голову и пряталось где-то
в недрах сознания. Отличная пища для моих ночных кошмаров!
Я сделал добрые тридцать шагов,
прежде чем нашел свободную от тел опушку, с высоким
черным пнем посередине. Прислонившись к запрошенному снего
дереву я разжег трубку и закурил. Надо бы отсюда
поскорей сваливать. Сепп там сейчас совсем как какой-то вурдалак
ковыряется. Тишина такая стоит, а мне уж шепот какой
чудится... Жуть! Мои раздумья прервал Ортвин — его тоже
тревожил открывшийся пейзаж. На лице его застыло крайне
печальное выражение.
— Ты знал кого-то этих людей?
— спросил я здоровяка.
Южанин
раскрыл было рот, но потом снова захлопнул его
и лишь почесал темную бороду.
— Нет. Не
знал. — он встал и прошелся взад и вперед, — А
ты ничего не хочешь себе
чего-нибудь подобрать?
Я помотал головой.
— Тогда давай уже оторвем от добычи этого
стервятника и свалим отсюда, — хмуро забурчал бонд.
— Не знаю как у вас
в горах, а у нас тут за мародерство могу
и вздернуть. И не облокачивайся на Вещий столп. Дурная
примета.
Я отпрянул от своей опоры.
Хм, действительно, камень, а показалось что пень. Ишь, сколько
у них тут всего. Тут вешают, тут место дурное, там война,
а тут приметы. Одни правила и запреты.