Спустя какое-то время Анатан
остановился и с облегчением выдохнул. Он ошибся. Вокруг рифов
вздымались и оседали шапки серой пены, принятые им за всплывших
утопленников.
Анатан решил повернуть назад, как
вдруг потянуло дымком костра. Принюхался, послюнявил палец, чтобы
безошибочно определить направление ветра, и торопливо пошёл между
глыбами.
Неожиданно взору открылся длинный
межгорный провал, усеянный камнями. В крутых склонах чернели пасти
пещер. Скальные карнизы отбрасывали на плато угрюмые тени. У
подножия покатого косогора просматривались… Анатан напряг зрение —
там стояли лачуги.
Донёсся крик перепуганной птицы.
Вновь пахнуло костром, над округлым камнем, похожим на памятник,
появился полупрозрачный дымок. Анатану бы тихонько уйти и чуть
позже привести сюда Крикса с его ребятами, но он не задумываясь
направился к ветхим постройкам.
Возле огня сидели трое. Один — седой,
косматый — затолкал кнут за пояс рваных штанов, с озадаченным видом
поднялся:
— Анатан? — Изуродованная шрамами
физиономия расплылась в улыбке. — Анатан! Дружище! Не узнаёшь?
— Асон?
Мужик раскинул руки:
— Собственной рожей.
— Бог мой! Не верю! — Анатан заключил
друга в крепкие объятия. — Жив бродяга. Жив!
Держа Асона за плечи, отклонился
назад:
— Дай-ка, я на тебя посмотрю. Нет,
иди-ка сюда. — И снова прижал друга к груди.
Когда шквал эмоций немного поутих,
Анатан глянул на лысого мужика с прыщавой мордой, на парня в кепке
и алом платке на шее, вновь устремил взгляд на друга:
— Я не знал, что ты освободился.
— Я сам не знал, — ответил Асон и
рассмеялся. — Шучу.
— По амнистии?
— По ней самой.
— Давно?
— Чуть меньше года.
— Ай да Таша! И ни слова ж никому, ни
полслова!
— Видел её?
— Видел. И пацанов твоих видел. И
дочку. На похоронах Лабичи.
Асон потёр уголок глаза изуродованным
подагрой пальцем:
— Не думал я, что братишка помрёт
раньше меня.
— Почему на похороны не пришёл?
Асон покосился на приятелей:
— Мы здесь незаконно. В смысле
незаконно добычей занимаемся. Горный хрусталь ищем, малахит. А что?
Вышли с братками на волю, посидели, покумекали. Кому мы,
уголовники, нужны? У всех семьи, дети. Кормить как-то надо. Но ты —
могила!
— Ты ж меня знаешь.
— Знаю. Потому и жалуюсь. Нельзя мне
светиться в Горном. Сразу попаду под колпак. На заработке придётся
крест поставить. Семья на полку зубы сложит. Вот такая цепь
получается.