Собравшиеся в холле обитатели замка
жались друг к другу и, казалось, были искренне удивлены, услышав,
что у Муна и Малики есть дом. Прихватив фонари, работники
пробродили по пустоши добрую половину ночи и вернулись ни с чем.
Утром поиски возобновились.
Адэр метался по замку. Перебегал от
окна к окну в надежде увидеть в воздухе столб пыли, поднятый
колёсами автомобиля. Ветер, врываясь в залы и комнаты, доносил всё
что угодно — шелест листьев, пение птиц, скрип ворот гаража, — но
только не рёв двигателя. День неумолимо приближался к концу. Небо
посерело, слилось с землёй, на замок опустилась очередная бессонная
ночь.
Заслышав топот и гул голосов, Адэр
поспешил в холл. Работники сообщили, что прочесали местность и
обнаружили машину с искорёженным крылом и вывернутыми колёсами.
Чуть дальше нашли пиджак. Сама же пустошь хранила молчание — весь
день злобствовал ветер, и песок запорошил следы.
Под утро приехали охранители. В
ближайшем селении никто маркиза не видел. Адэр надеялся, что к
поискам присоединятся стражи порядка. Каково же было его удивление,
когда ему сказали, что в посёлке нет стражей. Охранители хотели
собрать селян, но никто не откликнулся на призыв.
Адэр требовал продолжения
поисков. Обитатели замка уходили на рассвете, возвращались за
полночь. Охранители бороздили пустошь круглыми сутками.
Сколько раз Адэр сжимал в руке трубку
телефона. Сообщать Трою Дадье или всё-таки ждать? И что говорить?
Маркиз поехал за плебейкой и бесследно исчез в глухой степи? Но так
и не поднял трубку с рычага — Вилар жив и точка!
***
Градмир — столица Тезара, крупнейший
город Краеугольных Земель — имел полное право на свою, никому не
подвластную жизнь. Сам себе хозяин, сам себе господин — принимал
друзей и закрывал ворота перед врагами, вершил правосудие и
равнодушно взирал на безгрешность, вычерчивал линии судеб и с
лёгкостью рушил надежды.
Окраина столицы походила на центры
многих крупных городов — ухоженные улицы, многоэтажные здания,
площади и скверы.
По приближении к центру столицы время
стремительно бежало вспять. Современные здания уступали место
старинным особнякам и замкам. Улицы становились шире, храмы выше,
ветер тише.
Дворец Могана — венец творения рук
человеческих — смотрел на город с высоты царственного положения.
Как бы ни кружили улицы, силясь запутать путников, как бы ни
изгибались звонкими ручьями, они стекались к символу величия
Тезара.