Он то и дело кланялся, заискивающе косясь то на Госпожу, то на
притихших бандюганов. Те ошарашенно переглядывались, видимо, не
зная, как реагировать на эдакое бесстыдное враньё прямо в лицо их
предводительнице.
Несколько долгих мгновений в зале висела звенящая тишина.
Казалось, все затаили дыхание, боясь даже пошевелиться. И лишь
безумный Кулебякин невозмутимо улыбался, излучая простодушие и
невинность, словно сущий ангел. Но один глаз у него не-нет, да
дергался…
Госпожа медленно поднялась. Стул за ее спиной с визгом проехался
по полу. Глухо бухнули о доски тяжелые подошвы сапог.
Неторопливо и вальяжно, словно издеваясь, она подошла к
замершему беглецу. Стук ее сапог по дощатому полу отдавался в ушах
погребальным звоном. Архип замер и весь сжался, словно нашкодивший
щенок.
Один широкий шаг. Второй. Вот Госпожа подошла Кулебякину
вплотную, глядя на него сверху вниз.
Четыре руки Госпожи — две на поясе, две скрещены на груди — не
предвещали ничего хорошего. От ее фигуры веяло силой и властностью,
тьмой и угрозой. Казалось, само мироздание покорно склонилось перед
грозной воительницей, признавая ее превосходство.
Госпожа нависла над Кулебякиным, сверля его немигающим взглядом.
Глаза ее сузились, губы сжались в тонкую линию. У изобретателя
внутри все похолодело от ужаса. Еще мгновение — и она выплеснет
свой гнев, обрушит на него всю мощь карающей длани…
Но вдруг ее губы дрогнули. Подбородок задрожал. И в следующий
миг Госпожа запрокинула голову и… расхохоталась! Искренне, от души,
до слез. Звонко, заразительно. Напряжение спало, будто лопнул
мыльный пузырь…
— Ну ты даешь, старый хрыч! — всхлипывая от смеха, выдавила
Госпожа. И хлопнула изобретателя по плечу с такой силой, что тот
чуть не клюнул носом в стол, мотнувшись вперед всем телом. — Как ты
там сказал? «Пошутил»? Ой, не могу! Уморил, ей-богу! Нет, каков
пройдоха, а?
Она утерла слезы, выступившие от хохота, и покачала головой. В
глазах плясали веселые искорки.
— А ведь не прост ты, Кулебякин! Ох не прост! Враки на ходу
лепишь, и не краснеешь ведь! Талант!
Архип, уже готовый к смертоубийству, ошарашенно хлопал глазами.
Чего-чего, а такой реакции он никак не ожидал… Впрочем, грех
жаловаться. Главное — что живой пока. И кажется, гнев грозной
хозяйки миновал.
Госпожа меж тем склонилась над столом, рассматривая обломки
злополучного летающего велосипеда. Присвистнула одобрительно: