Сколько мы тогда думали, какие искали варианты! И всегда
выходило одно — чтобы что-то изменить, нам придется сказать правду.
В эту правду мало кто поверит. А те, кто поверит — используют ее в
своих интересах только и всего.
И тогда мы решили просто жить. И постараться помочь самым
близким.
Вот и настал момент, когда близкому человеку нужна моя
помощь.
— Федор Игнатьевич, ты собираешься в сельсовет? — спрашиваю
я.
Председатель молча качает головой.
— Ну, что ты раскис? — строго спрашивает его Мария Антоновна. —
Федор!
Я вижу, что ей очень обидно за мужа.
— Ну, и снимут тебя с должности, — говорит она. — Ничего. Будешь
пенсию получать.
— Дай мне ключ, Федор Игнатьевич — прошу я. — Надо
позвонить.
Я не говорю Федору Игнатьевичу, кому собираюсь звонить. Не хочу
обнадеживать его раньше времени.
А сам председатель не спрашивает. Газетная статья оглушила его,
как взрыв.
— Федор Игнатьевич отдает мне ключ от сельсовета.
— Только ты не пей больше, — прошу я его. — Не усугубляй
ситуацию.
Других слов у меня пока нет.
Поэтому я молча выхожу за калитку и иду к сельсовету.
Кабинет председателя кажется мне покинутым. Я понимаю, что
никогда не бывал здесь в отсутствие Федора Игнатьевича.
Кажется, все на своих местах, но самого важного не хватает.
Нет человека.
Я подтягиваю к себе телефон и снимаю трубку. Набираю номер
квартиры Вотинова, косясь на настенные часы.
Восемь часов утра. Обычно в это время генерал собирается на
службу.
Несколько долгих гудков, и вот на том конце провода снимают
трубку.
— Алло, — говорит сочный баритон.
Он не похож на хрипловатый голос Вотинова, но кажется мне
знакомым. Секунда, и я вспоминаю.
Это Беглов. Тот самый психотерапевт, который узнал мою тайну.
Друг Георгия Петровича.
— Владимир Вениаминович? — спрашиваю я.
— Кто это? — удивляется баритон.
— Это Андрей Синицын, помнишь?
— Конечно, Андрей Иванович. У тебя что-то случилось?
— Случилось, — честно говорю я. — Мне нужно срочно поговорить с
генералом.
— У него сейчас врач. Я могу ему передать, зачем ты звонил. Или
перезвони минут через тридцать.
Я неожиданно думаю, что так даже лучше. И рассказываю Беглову о
газетной заметке.
— Что за газета? — деловито спрашивает Беглов.
— “Ленинградский комсомолец”.
— А, эта дрянь! Знаю я их главного редактора.
В голосе Беглова я слышу отвращение.