- Презанятно! А из каких же времен, к нам сей...
посланец грядущего?
- Ну, по словам нашедших его, из двадцать первого
века.
- По словам?
- То-то, что по словам. Уж не знаю, что нашим
держимордам почудилось, только когда я этого человека осмотрел и
выслушал, то ни о каком будущем он мне не рассказывал.
- А что рассказывал?
- Да ничего! Разум у человека помутился, так что он
и не помнит ничего. Бывает такое с перепугу. Болота, изволите ли
видеть, места, способствующие приступам паники.
- А о каком же будущем толковал господин
исправник?
- Да какое там будущее, к нечистому, прости меня
Господи! Видимо, когда его нашли, некие отрывки памяти в голове
бедолаги еще крутились, вот он и сказал, откуда родом.
- Откуда родом?
- Ну конечно! За болотом-то, как раз деревенька
Будищево! Вот полийцеским и почудилось, невесть что. Он-то недавно
в наши края переведен, вот и путается до сих пор в трех соснах.
- Действительно, анекдот. Не желаете ли сообщить об
сем курьезе в "Медицинский альманах"?
- Чтобы меня коллеги засмеяли? Благодарю покорно!
Или в полицейском департаменте, чего доброго обидятся. Нет уж,
увольте.
- Да, наши держиморды могут.
Пока гости посмеивались над глупой ошибкой недавно
переведенного из столицы недалекого полицейского, случилось так,
что Софья и Лиховцев остались совершенно одни в столовой и их
отсутствия сразу не заметили. Молодые люди стояли друг против друга
и не могли от смущения вымолвить ни слова. Первой молчание нарушила
девушка.
- Отчего вы не хотели сказать, что уходите на
войну?
- Э... ваш кузен не хотел тревожить раньше
времени... - промямлил тот.
- Вы говорите неправду, - мягко прервала его Соня,
- Николаша, он милый и славный, но что-либо скрывать совершенно не
в его характере. Это ведь ваша идея, не так ли?
- Идти на войну?
- И идти на войну и скрывать это от нас.
- Да.
- Так отчего?
- Мне не хотелось выглядеть перед вами хвастуном,
Софья Модестовна. Вы знаете о моих чувствах к вам и отвергли их. Но
мне не хотелось бы, чтобы у вас составилось мнение, что я сделал
это лишь, чтобы произвести на вас впечатление. То есть я хотел бы,
чтобы вы думали обо мне хоть не много лучше... но, дело в том, что
я это давно решил. Я искренне сочувствую порабощенному славянству и
хотел бы хоть что-то сделать для его освобождения. Наверное, это
прозвучит выспренно, но ради этих убеждений я готов подставить свою
грудь под пули.