— Да. Тогда я его убил. Через неделю Альдис снова провела свой
обряд. Лейви поработал, пришел ко мне…
— И ты его убил, — забывшись, перешла на ты Ива. Торвальд то ли
не обратил внимания, то ли ничего не имел против сокращения
дистанции. Поэтому просто кивнул.
— Ну да. Убил. С тех пор так и повелось. Она поднимает — я
возвращаю в могилу. Она поднимает — я возвращаю.
— И вот уже где мне этот гребаный круговорот! — рубанул себя
ладонью по острому кадыку Лейви.
Ива, задумчиво постукивая пальцами по бедру, еще раз перебрала
все известные факты.
Дано: поднятый магией покойник. Из местных. Колдунья тоже
местная, прилив силы получила при контакте с выбросом из кромлеха.
Базовый уровень скаканул, плюс стресс, плюс острая потребность —
ну, она и выдала офигительно успешный результат. Местные власти
колдунью не одобряют, руководству компании на колдунью плевать.
В случае вмешательства первые будут довольны, вторые не обратят
внимания.
— Отлично, — подвела итог размышлениям Ива. — Давайте остановим
этот круговорот. Торвальд, мне нужна кровь!
— Какая именно кровь нужна? И сколько?
Торвальд очень надеялся, что пришлая удовлетворится бараном и до
человеческих жертвоприношений дело не дойдет. Не то чтобы Торвальд
был таким уж чувствительным, но одно дело -убить врага, и совсем
другое — связанного раба. Во-первых, раб полезный. А во-вторых,
беспомощный. Как-то это не по-мужски.
С другой стороны, если придется выбирать между вечным покоем
бывшего дружинника и жизнью раба — ответ, увы, очевиден. Но Дарри
Торвальд ни за что не отдаст. Даже ради посмертного счастья Лейви.
Может, кого-нибудь из дворовых работников, или…
— Любая годится, — ответила наконец Ива, и Торвальд тихонько
выдохнул. — Немного, мне только печати нарисовать.
— Петух годится?
— Вполне.
— Отлично! Ждите меня здесь, — Торвальд прыжком взлетел в седло
и вопросительно оглянулся на Барти. Тот небрежно махнул рукой:
проезжай, все нормально.
И Торвальд поехал.
Сжав челюсти, он направил коня прямо на невидимую стену.
Жемчужный уверенно двинулся вперед, потом запрял ушами, раздраженно
дернул головой и засбоил, затанцевал на месте в тщетной попытке
свернуть. Торвальд, и сам не испытывающий желания штурмовать
невидимые преграды, вполне его понимал — однако отступить от своего
слова не мог. Покрепче перехватив поводья, он решительно высылал
Жемчужного вперед. Медленно, нехотя конь двинулся к границе
неведомого, перешагнул ее, и… ничего не произошло. Торвальд просто
поехал дальше по улице, изо всех сил удерживая на лице выражение
равнодушной небрежности.