И оказался прав.
Что бы там ни говорил Эйнар, Лекню не питала симпатии ни к
законной жене конунга, ни к законному отпрыску — и будущему
наследнику престола. А Финна терпеть не могла «эту рыжую девку и ее
отродье». Несчастный Торвальд ужом вертелся между двумя бешеными
бабами, обозленным Ингибером и отцом — который требовал, чтобы
наследник равно уважал всех членов семьи.
Когда малыш Инги достаточно подрос, окреп и полез наконец-то в
драку, Торвальд с нечеловеческим облегчением навалял ему, в кровь
размолотив нос и выбив два зуба.
К счастью, молочных.
Лекню орала, Финна надменно улыбалась, Ингибьер рыдал. А Эйнар,
задумчиво обозрев эту картину, изрек: «Это к лучшему. Теперь
мальчики подружатся». И оказался прав. Получив взбучку, Инги
перестал задираться, а Торвальд, изумленный внезапной
покладистостью младшего брата, начал учить его правильному
кулачному бою. А не этому бабскому размахиванию руками — авось
куда-нибудь да попадешь.
Сейчас, сидя на стуле в чистой, аккуратно убранной комнате,
Торвальд подумал: а ведь ничего из этой учебы не вышло. Худой,
узкоплечий Инги так и не понял восторга битвы. Сражался он, если
другого выбора не было, и мечом махал, как крестьянин цепом —
тяжело, упорно и обреченно. Огонь честолюбия и азарта вспыхивал в
младшем брате только тогда, когда он усаживался за рукописи. Вон
сколько их разложено на полках! Три толстенных книги из Ангмарка,
десяток недорогих местных списков и труды самого Инги — тяжелая
стопка грубой желтой бумаги. Это, конечно, старое. А новое —
ослепительно-белые, волшебно гладкие прямоугольники, которыми щедро
делились с ярлом Эйнаром пришлые. Один лист такой удивительнейшей
бумаги можно было обменять на ягненка.
Сейчас на полке у Ингибьерна, сложенные в ровную стопку, лежали
самое меньшее три отары.
— Выпьешь? — не дожидаясь ответа, Инги подтолкнул к Торвальду
кубок.
— Выпью, — откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза, Торвальд
медленными глотками цедил горько-сладкий бьер. В комнате было тепло
и тихо, только жужжала под потолком невесть как залетевшая в
дальнюю часть дома муха. Ингибьерн молча ждал, баюкая свой кубок в
узких бледных ладонях.
— Слушай, ну вот какого хрена это должен делать именно я?! —
созрел наконец для разговора Торвальд.
Инги не стал спрашивать, что именно должен делать Торвальд. Это
и так было понятно. Не стал ссылаться на волю правителя и на
сыновий долг. Просто пожал худыми плечами: