– Не влезем, – буркнул Черноклюв, и
толстяк с облегчением ткнул пальцем в кнопку нижнего этажа.
Оба малость поржали, я тоже кисло
улыбался, ясно же, что нас пишут, а потом будут разбирать в
кабинетах, что мы сказали и какое у каждого при этом выражение.
– Наши шансы, – сказал я громко, –
даже с неожиданной помощью пандемии слабоваты. Хотя в Госдуму
пройдем однозначно, проходной балл уже набрали. Но это наш
максимум.
Черноклюв и Бабурнин смотрят с
удивлением, чего это вдруг я вылил им на головы цистерну холодной
воды, обычно сам залетаю выше облаков, их тоже поощрял мыслить шире
и не страшиться барьеров, сегодня они есть, а завтра уже миниюбки и
секс без обязательств, так что призадумались, старый ворон зря не
каркнет.
Оба ощутили, что сегодня прощаемся
что-то совсем уж, словно расходимся в опасные заполярные экспедиции
вроде папанинцев или челюскинцев.
Когда лифт с ними ушел, я вернулся в
квартиру, в груди словно тяжёлый холодный камень из зоны вечной
мерзлоты, что всё тает и никак не растает.
В отличие от Бабурнина и Черноклюва я
понимаю, что если снаппер не оборвется так же резко, как и начался,
то у нашей партии есть все шансы обойти даже «Волю простого
народа», а это значит, мне нужно будет баллотироваться на пост
президента.
А готов ли я? Ну, по уровню
интеллекта да, готов и могу, но у меня слишком завышенные
требования к человечеству, о чем не говорю даже близким
соратникам.
В общении та же пирамида: о шашлычках
и бабах можно говорить абсолютно со всеми: умными, дураками,
профессорами, дворниками, солдатами и генералами, но если от
кухонных и сексуальных потребностей переходить к духовным, то
собеседников становится меньше и меньше.
Я же вообще экстремист, с детства у
меня героями были аскеты, что боролись с самыми мощными соблазнами.
Вот знаменитый Даниил Столпник, двенадцати лет оставив отчий дом,
пришёл в монашескую обитель, где был принят послушником. Однажды
игумен по делам отправился в Антиохию, взяв с собой и Даниила. По
дороге проходили мимо места, где на высоком столпе подвизался
преподобный Симеон Столпник. Даниил, увидев столпника, в молитве
претерпевавшего лишения и непогоду, возгорелся желанием подвизаться
таким же образом. По благословению святого Симеона Даниил удалился
в окрестности Константинополя, во Фракии, поселившись на месте
заброшенного языческого капища, где ему пришлось претерпеть многие
бесовские искушения.