Я стоял над ним, усваивая урок: я продлил ему жизнь, но слияние
все еще не идеально. Мне нужен был способ стабилизировать эти
мерзости, чтобы они прослужили долго. Возможно, если бы я мог
использовать сущность множества существ более контролируемым
образом…
В моменты отчаяния, когда ни химеры, ни красные камни не
казались мне доступными, я обращался к другому виду исследований —
препарированию. Это была грубая, простая форма исследования, но
понимание, которое я почерпнул, вскрывая живые и мертвые тела, было
бесценным. Я препарировал солдат, которые уже были на грани смерти
от полученных травм, объясняя это тем, что их невозможно
спасти.
Иногда, в качестве развлечения, я получал удовольствие от
методичного препарирования живого существа. Ощущение того, как
лезвие скользит по коже, мышцам и костям, завораживало меня. Мне
нужно было понять, как все сочетается друг с другом, как жизнь
протекает через каждый орган и что движет энергией человеческого
тела.
Однажды ночью я привязал к своему столу все еще дышащего
солдата. Его глаза остекленели от боли и жара, он едва осознавал
окружающее. Я прижал холодный скальпель к его груди и сделал
осторожный надрез, оттягивая кожу, чтобы увидеть, как бьется его
сердце. Каждый его вдох заставлял сердце трепетать, как пойманную
птицу, и я испытывал своеобразный трепет, наблюдая, как оно гонит
кровь по его венам.
Когда я работал, мои руки были в крови, и я иногда
останавливался, чтобы сделать заметки, грубые наброски анатомии
человека, разложенные на моем рабочем столе. Я больше не был просто
алхимиком; я стал мясником, пытающимся раскрыть секреты жизни по
кусочку за раз.
Но независимо от того, сколько тел я вскрыл, сколько легких
проколол или сердец остановил, ответ, который я искал, все еще
ускользал от меня. Идеальный алхимический круг для создания
красного камня, способ стабилизации моих химер — все это находилось
за пределами моего понимания, дразня меня своей близостью.
Однажды ночью я попытался объединить два трупа — один только что
умерший, другой в стадии разложения — с помощью трансмутации, чтобы
объединить их тела в одно целое. Результатом стало сочетание
гниющей плоти и еще теплых тканей. Сначала оно двигалось рывками, а
затем издало жалобный вопль. На мгновение мне показалось, что у
меня получилось, но вскоре оно рухнуло, несовместимость тканей была
слишком велика, чтобы поддерживать хоть какое-то подобие жизни.