Стальное сердце - страница 5

Они ворвались в здание рано утром, в пересменок охраны. Ещё не все сотрудники были на местах, не повезло самым ответственным, прошедшим на работу пораньше и таким, как Диана, которым не сиделось дома.— Всем лечь на пол! На пол, скоты! Руки над головой!Раздалось по-испански, и Диана, касаясь коленями пола в неуклюжей попытке лечь без помощи рук, поняла, что это конец. Это всё, чего она так боялась. Это произошло — она в числе заложников, захваченных боевиками, и из этого кошмара её сам Иисус не вытащит, не то, что отец, сидящий где-то там в Вашингтоне.Диана назвала их про себя «Чёрными», потому они были одеты в тёмные тряпки, на головах у них были балаклавы, открывающие только полные ярости глаза.— Кто вы и какова ваша цель? — спросил кто-то из смелых и тут же получил в ответ зуботычину.— Не дорос ещё ты до вопросов, уёбок — донеслось вдогонку на ломаном английском.— Куэльяр ваших рук дело? — не унимался смельчак, припомнив недавнее убийство губернатора Боготы.Ему ответили сильным ударом кулака в живот. А после его пинали ногами до тех пор, пока тот не перестал кричать. Боевики были злыми, как черти, и Диана, лёжа лицом в пол, боялась дышать. Заложникам на этой земле везёт редко, и она судорожно пыталась принять то, что ей тоже может не повезти. Она злилась на того, кто пытался вякать, трусливо, до стыдного мечтая, чтобы он, наконец, заткнулся и перестал подставлять других.— В подвал их! Быстро!Бегло проговорил кто-то по-испански, и Диана, приоткрыв глаза, увидела, как её коллег поднимают с пола, грубо дёргая за одежду, за волосы.— У них был план помещения, — затравленно шепнул кто-то слева, и тут Диану пнули, как собаку, под бок.— Вставай, сучка! Двигай жопой.У неё страшно дрожали ноги. Диана едва смогла совладать с непослушно подгибающимися коленями. Их повели мимо окон, гуськом, под нервно дрожащими дулами российских «калашей», Диана украдкой бросила тоскующий взгляд на свободу, закрытую от неё толстым бронированным стеклом. Над Боготой разразился тропический ливень.На ступеньках она дважды подвернула ногу, за что дважды получила толчок в спину и хриплое «дёрнешься — пристрелю» над ухом. Кто-то плакал навзрыд, щёлкали предохранители и раздавались звуки ударов, а Ди всё глубже и глубже уходила в себя, в анабиоз, спасаясь от помешательства. Страх выкручивал ей живот, когда их рассадили на мокрый бетон в рядом и велели сидеть тихо и не рыпаться. Где-то сверху капало и сочилось, в воздухе висела удушливая влага, оставаясь на лице россыпью мельчайших водных взвесей. Почти как в сауне. Чёртов ливень всегда заливал подвал, скоро то здесь, то там нальются лужи... — Так, у нас тут переговоры. Кто пойдёт? А, смельчаки?Диана не помнила, сколько прошло времени, она словно провалилась в забытье. Боевики ходили между рядами и нагоняли страх на и без того до икоты напуганных офисных работников. Диана огляделась: им попались парнишка-курьер, престарелая уборщица из местных — даже её они не пожалели, девочка из архива, которая через месяц должна была выйти замуж... Переговоры. Значит, кто-то из своих, из внешнего теперь мира добился пробился к ним, или «чёрные» огласили требования и их услышали. Интересно, чего они хотят?— Я возьму одну и пристрелю у них на глазах, если начнут ебать мозги, — боевики переговаривались между собой. — Всё равно половина здесь сдохнет, потому что они жопы порвут, но не сделают то, чего мы хотим.— Ну, кто самый смелый? — повторили вопрос, и головы заложников почти одновременно вжались в плечи. Никто не хотел умирать. — Американские трусы. Только языком чесать умеете.— Я пойду.Диана услышала свой голос будто бы со стороны. Будто бы кто-то другой шевелил её языком. Услышала и замерла от страха. Живот скрутило в спазме, захотелось блевать. Она была единственной здесь, кому терять было нечего. Она, борясь со страхом смерти, решила взглянуть ей в лицо. Может там, на той стороне, оно как-то полегче? Может, там нет бессмысленных чужих ожиданий, отчуждения, одиночества, потерь?— Вставай!Чужие ноги в грубых ботинках оказались прямо возле её лица, Диана сжалась в комок, ожидая, что её вот-вот ударят. Её схватили за плечо и дёрнули вверх. Молча повели вдоль рядов напуганных людей. Вывели в коридор, тёмный, мигающий красными лампочками ночного видения. И тут же вывернули ей руку и с силой припечатали лицом в стену.— Вот так. Чтобы покрасивее, сучка американская. Чтобы твои блядские коллеги из Белого дома поняли, им тут не место, — прошипели ей в ухо, и сквозь боль и собственный скулёж Диана почти не слышал ничего.— Пошёл ты! Дикая, тупая обезьяна из ёбаных джунглей! — говорила не она. Её язык — не она. Её рот выплёвывал кровь от разбитой десны и губы. От страха от безысходности в ней взыграла тупая, безбашенная смелость.— Вот шлюха! — её приложили ещё раз, ещё раз сильнее вывернули руку. Диане показалось, что она слышала хруст. Её волокли почти без сознания и лишь потом, наверное, на улице, она ощутила прилив свежего воздуха и сумела сконцентрироваться. Они стояли на балконе второго этажа, и внизу были люди: гражданские, главные в костюмчиках, военные с оружием наизготовку. Над ними были натянуты тенты. Ливень хлестал безбожно.Невозможно было разобрать, о чём они говорят — шум бьющих о землю капель перекрывал любые звуки, и переговорщики перешли на рации. Боль в разбитой губе и в руке пульсировала, заставляя выть сквозь зубы, чужая рука на шее держала так крепко, что почти душила. Диане хотелось осесть на землю и блаженно вырубиться, или пусть уже вырубят её... Над ухом что-то просвистело, что-то пролетело — маленькое, быстрое, словно насекомое — задело ей волосы и... Лицо боевика, державшего её, превратилось в кровавую кашу, и эта каша брызнула во все стороны, легла мокрыми, тёплыми каплями ей на лицо. Диана закричала, а дальше была только темнота. Зловонный смрад сточных вод, тупая боль в вывернутой руке, безвольно повисшей вдоль тела. Разбитая губа горела, а сердце стучало так, что, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Кто-то крепко держал её за плечо и тащил вперед слишком быстро. От пережитого шока, страха, боли ноги заплетались, она споткнулась и припала на колено.— Геройствуешь, блять?! — Диана услышала ядовитый шёпот над самым ухом. Едва повернув голову, наткнулась на острый, злой, бешеный взгляд, от которого ей стало ещё хуже. У боевиков, державших её и ещё одиннадцать дипломатов под дулами автоматов почти шесть часов, был почти такой же взгляд.Она уже не помнила, как посольство захватили повстанцы, не помнила, что она там такое сказала, отчего ей заломили руки и припечатали лицом в бетонную стену — психика снова благодарно стёрла все воспоминания. Рейнолдс же давно ждал подходящего момента незаметно для остальных вправить председательской дочке мозги, наклонившись над ней, чтобы помочь подняться.— У вас на каждой стене висят правила поведения при захвате, башку лень поднять было?! — Джеффри Рейнолдс поставил её на ноги, встряхнул и невозмутимо потащил дальше. Диану охватила волна горячего стыда, Рейнолдс чертовски прав был — она не думала ни о ком, кроме собственной злобы, отчаяния и подспудного желания расстаться с опостылевшей жизнью. А Пирс поснимал бы головы со всего отряда, если б с ней что-то произошло, несмотря на то что самолично откладывал операцию по освобождению заложников в надежде на успех переговоров. Когда Диана увидела свет и обеспокоенный взгляд Ферлонга, она снова отключилась.Очнулась она в карете медиков, завернутая в колючий шерстяной плед. Медсестра — пожилая китаянка, водила у неё перед лицом чем-то горячим и, как девочку-трёхлетку, упрашивала это выпить. Запястье было завёрнуто эластичным бинтом и почти не беспокоило после обезболивающих уколов.— Да, сэр, — мимо неё вихрем пролетел Рейнолдс, прижимая к уху гарнитуру, повторяя «Да, сэр» каждые две секунды и кивая, будто собеседник его видел. По стиснутым челюстям и озверевшему взгляду Ди поняла, что его кто-то распекает, и этот кто-то, скорее всего, председатель Пирс. — Это был приказ Ферлонга, сэр. Понял, сэр.Операция была не санкционирована, Диана поняла это сразу и поглубже закуталась в плед. Пирс не стал бы выходить за рамки договорённостей первым, а вот зампред Ферлонг мог. И он мог отправить «Удар» на рискованную операцию не в джунгли, а в самое сердце Боготы, в посольство, окружённое гражданскими зданиями.— Эй, в порядке? — Рейнолдс вырос прямо напротив неё, рявкнув вопрос довольно грубо и ни капли не почтительно, Диане захотелось выпрямиться в струнку и отдать честь. Она кивнула, заметив, что он зажимает кнопку отключения динамика.— Да, сэр, она в порядке, — командир покинул её личное пространство, Пирс шумно выдохнула и прикрыла веки.Находиться к Рейнолдсу ближе, чем на полсотни футов, было для неё чертовски трудно. О природе этого дикого напряжения думать ей было недосуг, её всё еще трясло от пережитого ужаса. Она почувствовала, что кольца на пальце больше нет, видимо обронила по дороге. Ей было не жаль, наоборот, не придётся объяснять Марку, почему она не хочет его носить. Диана намеренно отвлекала себя глупыми, лёгкими мыслями, чтобы не впасть в паническую атаку, которыми грозился и красочно описывал ей психиатр, пока из ванильно-облачных фантазий, приправленных запахом крови и смерти, её не вытащил неприятный слуху голос с хрипотцой и оттенком издёвки.— Едем домой, к папочке? — он не спрашивал, а утверждал, стоя к ней вполоборота и затягиваясь сигаретой. Сумрачное небо оборачивалось тучами, предвещая проливной дождь, Ди залипла на причудливо клубящийся сигаретный дым, вспомнив, что так и не надела новый пластырь. Курить хотелось неимоверно. Хотелось разгадать цвет глаз сурового командира — зеленый или карий?— Командир, тут вас спрашивают, — рядом выросла монументальная тень Джека Роллинза, его зама, Рейнолдс щелчком отправил недокуренную сигарету в траву.— Пора выдвигаться. А то опять зальёт всё на хер, — он окинул мрачным взором сизые небеса, захватив в поле зрения тонкую фигурку Пирс, на пару мгновений задержал на ней снисходительно-надменный взгляд и растворился в темноте. Диана зябко поёжилась от этого взгляда, но не могла оторвать глаз от его удаляющейся спины. Чёрт знает, почему.