— Да ничего, мне она точно не нужна,
забирайте, – я ответил вполне вежливо.
— Деньги, услуга, помощь любая –
говори свою цену, Волков! – воротила привычно для него давил на
собеседника жестким тоном и властной позой. Но последние его слова
меня словно кольнули. Будто на шею повесили орденскую ленту, а она
вдруг оказалась старым потертым хомутом. И нестерпимо колола
загривок вылезшим из прорехи конским волосом.
— Мне ничего не нужно. Она не моя. В
этой вещи столько старой боли и ужаса, что держать ее рядом – как
минимум крайне опрометчиво. Берите так, если хотите, - вроде бы
спокойно и вполне культурно сказал я, но Толю как вожжой огрело.
Или шлеей.
— Выделываешься?! Цену набиваешь
себе? С кем ты торговаться вздумал, пацан?! – ого, вот его
заколдобило-то.
— Брэк! Разошлись по углам. То есть
по лодкам, – прозвучала уверенная и исключающая варианты
неповиновения команда, отданная жестким, «рабочим» тоном Второва.
Банкир аж подпрыгнул, кажется, ссутулился и натянул улыбку,
фальшивую, как реклама вкладов и кредитов. А я только сейчас
почуял, что в разговоре уже отошло назад правое плечо, подбородок
приблизился к груди, левая нога сама собой передвинула носок чуть
внутрь, вставая в «треугольник» стойки, уши прижались, а шерсть на
холке наоборот поднялась. Это я что, собирался только что насовать
в овал лица президенту правления банка из первой тройки?! «Ты был
готов поставить на место зарвавшегося купчишку-хама единственным
понятным ему способом» – мгновенно отозвался внутренний реалист тем
тоном, который я впервые услышал от него в вечном кошмаре вне
вселенной, куда меня запулил обозлившийся шаман. И он опять был
предельно убедителен, я аж кивнул. Левее и чуть впереди Михаила
Ивановича стоял вечно невозмутимый Федор, и провалиться мне
пропадом, если на его лице была не одобрительная усмешка!
Тут сверху раздались новые голоса, и
в окружении пятерки плотных, но пластичных, как тигры, мужиков, к
нам спустился последний участник приключенческого
поисково-обогатительного отряда. Седой, с большими залысинами, в
возрасте, но двигался он так же плавно, как и его сопровождающие.
Слово «конвой» в контексте этого человека никак не гармонировало.
Он пожал руку нефтянику, кивнул Толе и киношнику, а со Второвым
обнялся, как с родным или очень близким другом. Федору, кстати,
тоже руку пожал.