Чуть дальше с жадностью в голосе
сплетничали две неопрятные бабенки, кухарки с виду:
- … Страсть, как страшно, Матрена.
Крови натекло, просто ужас. Весь пол в карете кровяной…
- Прямо так и кровяной? – охала ее
товарка, застывая с широко раскрытым ртом. –Откуда же столько
крови-то?
- Знамо дело, из брюха. Дохтур
сказал, что «внутреннее кровотечение», - медленно произнесла явно
незнакомое слово кухарка, морща при этом сильно лоб. – Поняла?
Нутро все порвало.
- Ах! – вскрикнула первая, судорожно
начиная креститься. Раз за разом клала крестное знамение, словно
это сейчас могло как-то помочь. – Господи, господи…
Укрывшись от пронизывающего ветра за
колонной, степенно беседовали двое мужиков – пожилой истопник с
чумазым лицом и полный кучер стеганном потертом армяке. От одного
разило отвратительной сивухой, что, наверное, и объясняло его
синюшний цвет лица, а от второго – ядреным табаком.
- … Нежто, прямо в голос кричал от
боли? – дивился истопник, страдальчески держась за голову. – Как
так?
- А вот так! Просто дурниной орал! –
сказал, как отрезал кучер. – Исчо матерился при том, как последний
сапожник. Каков я матерщинник, а то половину словов не
разобрал.
Первый заинтересованно дернул лицом,
густо измазанным сажей. Видно, интересно стало, как господа при
смерти ругаются.
- Значит-ца, поначалу какого-то
японского городового поминал, - начал вспоминать кучер, донельзя
довольный таким вниманием. – Потом про кузькину мать начал орать. Я
мол, вам покажу кузькину мать, всю харю ботинком измочалю… Також
обещался всех на британский флаг порвать, и глаз натянуть на ж… Ой,
дохтур едет!
Во двор едва не влетела карета.
Громко покрикивая на взмыленную лошадь, кучер правил прямо к
крыльцу:
- Расступись, задавлю-ю!
Карета еще катилась, а на подножку
уже выскочил полноватый мужчина в черном сюртуке нараспашку. Весь
бледный с пылающими огнем щеками. Крепко прижав к себе внушительный
саквояж, он спрыгнул на мостовую и легко вбежал по
ступенькам.
- … Сам Аренд Николай Федорович! Да,
да, он самый! – человека, только что прибывшего в карете, конечно
же узнали. Это был Николай Федорович Аренд, самый знаменитый
профессор медицины и хирургии Петербурга, к которому не раз
обращались и сам император НиколайIАлександрович.
–А кто же еще? Он самый.
Николай Федорович ничего этого не
слышал. Дверь за них громко хлопнула, полностью отрезая звуки
улицы.