Здесь тоже
активно трудятся выжившие, разгребая завалы и доставая тела
соратников, достойных подобающего погребения. Всем этим твёрдой
рукой правит Альдавиан, направляет и указывает, заботится о каждом
уцелевшем. И вроде бы надежда ещё жива, но её омрачают кровавые
картины окружающей действительности.
***
Меня мучают
страшные кошмары. Я чувствую себя птицей, парящей в Небесах. А там,
внизу, разворачивается ужасающая картина – город в огню. Повсюду
идут сражения. Одновременно я ощущаю себя их участником там, где
возвышается Дворец Имперского Совета. Где содрогаются и
сталкиваются мощные эманации Ки, а само пространство
искажается.
И в то же
время я – крылатый наблюдатель, способный видеть то, что сейчас
недоступно взору обычного человека. Дым поднимается над крышами, а
они обрушиваются вниз, погребая бегущих людей. В какой-то момент
всё ускоряется, и я оказываюсь там, где сражался вместе с Сакурой.
Момент кульминации нашей битвы повторяется раз за разом. Моё ядро
вспыхивает, а вместе с ним оживает талисман, дарованный ученицей
Аранга. И что происходит дальше, я не вижу – и так раз за разом,
пока…
Меня
бросает в жар, и я просыпаюсь на скрипучей кровати, весь мокрый от
пота. Всё тело горит от множества ранений, боль импульсами
раскатывается по телу, терзая меня. Силюсь подняться. Ложе надрывно
стонет под весом моего тела. Каким-то чудом эта кровать ещё жива и
способна меня удержать.
Расфокусированный взгляд оббегает по комнате. С
трудом мне удаётся осмотреться, хотя каждое движение даётся с
большим трудом. Сказываются последствия битвы с чудовищным
Архидемоном, а также использование Крагов на грани разумного и
возможного. Феррон был прав, когда предупреждал меня об их
мощи.
Мы
победили?..
Да!
Несомненно. Оба Архидемона были повержены. Я слышал крик, который
издала та громадная тварь, когда Альдавиан отсёк её уродливую
голову. Тогда почему я в какой-то душной пыльной комнате?
Прибраться здесь явно пытались, это видно по следам. Однако сделали
это наспех. Окна заколочены, но я отмечаю, что на кровати новое
постельное бельё. Рядом стоят тумбочка и одинокий стул.
Глубоко
вздохнув, осторожно поднимаюсь и сажусь. Руки покрыты
окровавленными и засохшими бинтами. Придётся их размачивать, чтобы
позже снять. Всё тело перевязано, и очень умело. Моё ядро как-то
странно ощущается – оно горит ровно и спокойно. С каждым ударом
сердца по меридианам пробегает бушующая волна, усиливая боль и
даруя наслаждение возросшей Ки.