Мои первые дни в колонии не
отличались разнообразием, были полны боли и страданий. Надсмотрщики
считали нас скорее рабами или скотом, нежели людьми. После первой
смены в шахте я еле держался на ногах. Радовало лишь то, что дали
два дня передышки. Так я оказался в лагере рудокопов, обессиленный
и не спавший целые сутки. Всё что я хотел – даже не есть или пить,
а спать, но тут крылась новая проблема. Стражу совершенно не
волновало, где я буду спать – приведя каторжан в лагерь, они просто
бросили нас на улице, а сами отправились отдыхать в замок.
Волноваться охране было не о чем, из лагеря сбежать было нереально,
ворота были закрыты, и около них стояли несколько стражей, по
стенам ходили патрули. Но, справедливости ради, стоит заметить, что
сами стражники, не решались ходить по лагерю в одиночку. Были
времена, когда все заключённые содержались в подвалах замка, а
основная часть шахтёров была наёмными работниками. Однако во время
войны с орками потребность в руде непомерно возросла,
рудокопов-каторжников стало так много, что казематы больше не могли
вместить всех заключённых, и пришлось превратить весь лагерь в
большую тюрьму.
Впервые после того, как меня поймали,
я оказался на воле: по крайней мере, мне не запрещали
разговаривать, не били и не указывали что делать. Впрочем, свобода
была весьма относительной, и, если бы вместо этого мне просто дали
место, где я смогу спокойно выспаться, я бы был рад в стократ
больше. Шахтёры, которые работали в моей смене, были измотаны и не
особо разговорчивы, но всё же кое-что мне удалось узнать. Как мне
сказали, можно попытать счастья и завалиться на любую койку, и,
если повезёт, её владелец окажется в это время в шахте. Однако если
к возвращению хозяина окажется, что он не любитель гостей, можно
лишиться пары зубов. Удар у матёрых каторжан был крепкий – годы
работы киркой не проходили даром.
Если хорошенько порасспросить людей,
можно было обзавестись и постоянным жильём – в разных частях лагеря
то и дело освобождались хижины, их обитатели просто-напросто
умирали. В общем, мне предстояло прогуляться в поисках места для
сна: кровати, подстилки или хотя бы кучи сена – сейчас я был не
слишком привередлив. Моя смена была первой – с семи утра до трёх
часов дня, так что солнце ещё даже не думало заходить, лагерь жил
своей жизнью, и на меня почти никто не обращал внимание. Вскоре я
нашёл, где можно прикорнуть – недалеко от арены лежала большая куча
сена. Я упал в неё и мгновенно уснул.