В колонии до появления барьера был
очень строгий порядок, в шахтах работали круглосуточно в три смены.
Под землёй не чувствуется время суток, но жили шахтёры всё равно на
поверхности, и ночная работа давалась тяжело, сильно подрывая
здоровье. Хотя это ерунда по сравнению с самим фактом работы в
шахте – рудная пыль разъедала лёгкие, спустя пару лет у заключённых
появлялся хронический кашель, который со временем становился всё
сильнее и большинство погибало, задыхаясь, и отплёвываясь
собственной кровью. Однако в первое время кашель был наименьшим, о
чём можно было беспокоиться, потому что после первой своей смены
новички обычно выходили еле живыми. К счастью, согласно местным
распорядкам, начинающим сначала давали облегчённый график, чтобы
успели привыкнуть махать киркой. Раньше, когда такого правила не
было, слабые заключенные просто погибали от истощения в первую
неделю, а местное питание и условия жизни отнюдь не способствовали
восстановлению сил.
Рудокопы жили в лагере, расположенном
в нескольких километрах от шахты. Каждый день шахтёров конвоировали
туда и обратно по несколько раз – это было сделано не для того,
чтобы отдохнуть на свежем воздухе, а просто из соображений
безопасности. Дело в том, что лагерь представлял собой крепость,
причём направленную скорее вовнутрь, чем наружу, как и полагается
тюрьме. Город, хотя едва ли можно так назвать нагромождение убогих
лачуг, располагался вокруг холма, на котором гордо возвышался
замок. На высоких стенах по периметру ходили надсмотрщики в тяжёлых
доспехах с боевыми арбалетами. Они могли с высоты наблюдать за
всем, что происходит в лагере. Самым укреплённым местом, само
собой, был замок – его стены были высотой едва ли не в десяток
метров, а вход запирался массивной стальной решёткой. Одна башня
когда-то в прошлом обвалилась, а часть стены над обрывом была
разрушена. Оставалось лишь предполагать, какой враг мог оставить
такую память о себе, но эти повреждения нисколько не умаляли
неприступность крепости.
Вокруг замка сгрудились хижины
рудокопов, будто грибы на трухлявом пне. Дверей нигде не было,
чтобы всё было на виду, ничего нельзя было утаить и негде
спрятаться от наблюдения стражи. Местной достопримечательностью
была арена, некоторые заключенные выступали на ней, развлекая
смотрителей и даже самих каторжан. Выступать на арене было большой
привилегией, потому что это освобождало от работы в шахте, но,
естественно, бойцы всё равно жили даже меньше, чем рудокопы.
Поединки были формально не насмерть, но проводились настоящим
оружием, поэтому проигравший часто получал серьёзные ранения и
умирал если не сразу же, то через несколько дней. Хорошие бойцы
получали шанс пожить лучшей жизнью, чем рудокопы, но таких было
мало.