Однако барон учёл свои ошибки и на
горном перевале возле площади обмена построили стену с воротами.
Место там было идеальное, и пара человек с арбалетами могла
оборонять это укрепление от нескольких десятков – все нападающие
были бы на виду, в узком ущелье между горами. С тех пор перевал
стал неприступен, а караваны с поставками сопровождались
несколькими десятками стражников. Это помогло – наёмники из Нового
лагеря больше не предпринимали попыток отбить поставки. Тем не
менее, налёты на этом не окончились. Было еще одно уязвимое место в
устройстве Старого лагеря – шахта. Как я говорил, она находилась в
паре километров от замка, который был построен так, чтобы
доминировать над центральной частью колонии, а не обеспечивать
защиту шахты. Поэтому каждый день шахтёры преодолевали путь из
рудников в лагерь и обратно. Многие оставались ночевать прямо в
шахте или рядом с ней. Сам вход в копи был неплохо защищен –
окружён небольшим деревянным острогом. Правда, его слабо охраняли,
ввиду ненадобности. До революции он использовался для
предотвращения бегства заключённых, а не для защиты шахты.
Основная угроза таилась в тоннелях –
ползуны. Все силы были брошены на внутреннюю, а не наружную охрану
рудника. Этим пользовались люди из Нового лагеря, время от времени
перехватывая поставки продовольствия и припасов в шахту, а иногда
даже и груз руды из неё. Гомез усилил охрану, а руду стали
перевозить только большими партиями, но иногда конвои всё равно
попадали в искусно подстроенные засады. Часто дело оканчивалось
даже без кровопролития – стражникам ничего не оставалось, кроме как
сдаться. Но с каждым разом организовать налёт становилось всё
сложней.
Вскоре к Новому лагерю стали
прибиваться всякие сомнительные личности, привыкшие зарабатывать
воровством и обманом. Их не брали в наёмники – Роберт Ли не
собирался терпеть вокруг себя всякий сброд, но для лагеря нужны
были люди и поэтому никого не выгоняли. Ли и его ближайшие
соратники теперь стали элитой лагеря. Они имели лучшее вооружение и
занимались защитой магов воды от нахлынувшего потока людей.
Фактически они были в том же положении, что и люди Гомеза в Старом
лагере. Но были и принципиальные отличия. Во-первых, они не
занимались вымогательствами. Во-вторых, не отгораживались от
остального лагеря стенами. В-третьих, они никому ничего не
навязывали и лишь занимались своим делом. Люди в лагере
самоорганизовывались, исходя из своих желаний и общей
необходимости. В целом, жизнь в Новом лагере была гораздо более
свободной, чем в Старом. Но и опасностей подстерегало больше –
каждый был, можно сказать, сам по себе.