В общем, история действительно получилась презанятная.
Оказывается сестрица моего верного Никиты, привыкшая к вольной
жизни в деревне, оказавшись в скованной домостроем и тысячей
патриархальных традиций Москве, и не подумала поступаться хоть
каплей своей свободы. Переодевшись в платье зажиточной горожанки,
она частенько тайком ускользала из дома и ходила на рынки, в
церковь и бог знает куда еще. Слуги если и замечали ее
исчезновения, то помалкивали, так что занятый службой брат и не
подозревал, что его сестра ведет столь бурную для начала
семнадцатого века жизнь. Все открылось случайно, когда воспылавший
чувствами к красавице молодой драгун вздумал с ней познакомиться, а
Алена недолго думая пальнула в него из пистолета. Слава богу,
обошлось без смертоубийства, а весьма кстати подоспевший мой бывший
рында Федька Панин сумел замять скандал. Узнал я об этом совершенно
случайно, когда прискакавший в Кремль поручик попытался потихоньку
доложить Вельяминову о случившемся, а тот от неожиданности взревел,
как медведь, которому прищемили лапу. На несчастье моего ближника,
рядом оказался я, и такая бурная реакция не могла меня не
заинтриговать. Через минуту оба были в моих покоях, а через еще две
— полностью раскололись и поведали о случившемся во всех леденящих
душу подробностях. Теперь Никита бурно негодовал, а Федор
притворился истуканом и старался не отсвечивать.
— Молодец девка! — не смог удержаться я от восклицания.
— Да что ты ее хвалишь! — едва не вскипел мой окольничий, затем
опасливо покосился на Панина и замолк.
Я тем временем открыл небольшой ларец и вынул из него пригоршню
монет. Отобрав золотой червонец и несколько серебряных полтин,
которые за соответствие номиналу иноземцы иногда звали московскими
талерами, а русские — царскими ефимками, протянул поручику.
— Вот тебе, Федя, за службу и за смекалку. Хвалю! Никита тебя
потом еще наградит, да и я не забуду. Теперь ступай, да уж
постарайся, чтобы твои добры молодцы языками не трепали, а если и
трепали, то где-нибудь в другом месте.
— Все исполню, государь! — поклонился Панин и вышел.
— Крестников поцелуй! — крикнул я ему вдогонку.
Федька обернувшись, еще раз поклонился и исчез. Вельяминов тем
временем смотрел на меня с самым мрачным выражением на лице, на
какое только был способен.