— Ну, близко, и что?
— Али канал задумал прорыть, царь-батюшка? — сообразил
Романов.
— Можно и канал, Иван Никитич, но главное — засеку
поставить.
— Засеку?
— Ну сам посмотри — через реки летом не переправишься, больно
широки. А если тут перегородить, то ни ногайцам, ни еще кому
озоровать тут не получится.
— А земля там обильная… — задумчиво пробормотал боярин, — не
чета нашей! Только лесами те места не богаты.
— Будет канал — будет и земля для вала.
Едва первые солнечные лучи робко пробуют согревать остывшую за
ночь землю, в пробуждающемся ото сна городе начинается суета.
Заспанные сторожа убирают рогатки, и по освобожденным от них улицам
начинают сновать по своим делам москвичи. Одни торопятся на рынок,
чтобы успеть купить свежих продуктов к своему столу, иные в
церковь, третьи в мастерские, а прочие и вовсе неведомо по каким
делам пробудились ни свет ни заря. В отличие от последних, Первушка
Анциферов точно знал, куда идет, ибо поспешал на службу. Родителей
своих, умерших во время голода, он почти не помнил. Иной родни у
него не было, и пропал бы совсем мальчонка, если бы не подобрал
отец Мелентий и не определил в монастырь. Отец келарь, правда, не
больно-то обрадовался новому рту, но возражать отчего-то не посмел.
Там парень вырос, обучился грамоте и даже немного писанию икон,
однако для последнего дела оказался непригоден, ибо был строптив и
к канону не привержен. Впрочем, нет худа без добра. Нашелся и у
Первушки талант. Отрок оказался ловок писать вязью## и уставом, и
его приставили к оформлению рукописных книг.
## Вязь — тип письма, в котором буквы связываются друг с другом,
соединяясь в непрерывный орнамент.
Так бы и провел парень всю жизнь схимником в монастыре, кабы не
стали собирать ополчение. Защемило отчего-то сердце у послушника, и
припомнил он, хоть и смутно, как одевал сброю отец, собираясь на
службу. Как, провожая, крестила его мать. В общем, на вечерне
отрока еще видели, а заутреню служили уже без него. Ни оружия, ни
коня, у него, конечно, не было, да и годами он был не велик, так
что в рать его не взяли. Прибился парень к посохе, вместе со всеми
ладил острожки, копал и носил землю, помогал поднимать на валы
пушки. Острожек, который они построили и обороняли, командовали
мало кому ведомые в ту пору князь из неметчины Иван Мекленбургский
да стрелецкий сотник Анисим Пушкарев. Именно на них пришелся
главный ляшский удар, и неведомо как они все живы остались. Но бог
миловал — отстояли Москву. Когда же отбились, взялись по военному
обычаю собирать добычу с валявшихся вокруг вражеских трупов да
делить ее, тут и выяснилось что Первак грамотен. Получилось это
случайно: среди добычи оказалась неказистая медная вапница## с
чернилами. Будь она серебряной или хоть чуть искуснее сделанной, на
нее нашлись бы охотники, а так…