— А скажи-ка мне Будивой, что за платок у твоей дочери на плечах? Это она у тебя вышивать такая умелица?
Велезара рот открыла, чтобы подтвердить, но муж опередил.
— То моей жены покойной платочек, — в голосе его прорезалась слеза. — Первая моя, Умилочка-то, от хворобы померла уж семь лет как, — он хмельно шмыгнул носом. — Только платочек от нее и остался, да доченька…
Велезара дернула его за руку, замолчать заставила.
— Ох, прости, боярин, — склонилась она в поклоне, — муженек мой с хмельным перебрал. Непривычный он, прости уж.
Турила улыбнулся с видом, чего уж там, и Велезара мужа подальше от стола утащила.
— Неужто ложный то знак? — Стрижак нахмурился, отчего между бровями складка легла. — Ладно, что-то утробу я сильно обременил, пройтись надо.
Он быстро выскочил из-за стола и вскоре скрылся из вида. Турила вздохнул, ему тут до вечерней зари сидеть. Встань он — веселью конец, а люди только во вкус вошли. Пусть же запомнят этот день. Прибытковские селяне завсегда за княжью семью горой стояли, а в нынешние времена верные люди, что жила золотая — цены немалой.
Закончив с делами садовыми, Милава присела лавочку возле избушки, стала волосы прибирать–расчесывать. Если домой позовут, так надо готовой быть к мачехиным попрекам. Хоть той дела и нет, в каком виде падчерица по земле ходит, да только любому поводу рада будет, чтоб ее уколоть побольнее. Волос у нее густой, пока расчешешь, рука устанет. Но Милаве все равно, главное, домой попозже прийти, а может, и вовсе не ходить.
Никто не хватится. Пока важные гости в селе, мачехе не до нее будет или все же вспомнит, что еще одна дочь у нее есть, хоть и не родная? Вроде идет кто? Да, шаги по траве, мягкие, осторожные, деревенские так не ходят.
— Кого нелегкая принесла? — крикнула встревоженная девушка в сумерки. — Что забыл в чужом саду?
Из тени выступила фигура.
— Не пугайся, Милава, я это — Стрижак.
— Да вот еще! Бояться тебя, — она фыркнула, но сердце забилось то ли тревогой, то ли радостью, сама еще не поняла. — Опять на цветы пришел смотреть?
— На цветы, — согласился он, — нравится мне в саду твоем цветок один, так бы и любовался им.
Руки Милавы, которые сейчас быстро-быстро косу плели, замерли. Странные речи гридень этот говорит. Понять бы еще чего добивается.