— Тебе не знаю, а мне так да, — последовал ответ второго. — Я тебя не звал, сам навязался.
— Да как же! Отпущу я тебя одного, вот еще. Кажется, добрались. Смотри, огонек теплится. Это оно? — услышав тихое ворчание, означавшее согласие, он спешился.
— Жди здесь, — приказал его спутник. Подумал, вытащил из ножен меч. передал товарищу, потом со вздохом добавил: — Лишь бы не зря ехал.
Капище Морены и днем наводило на людей страх, а в такую безлунную ночь и подавно. Вырезанная из камня богиня сжимала в каменных руках серп, и серп тот остер, быстро ниточку жизни перережет. Пришедший постоял, не в силах переступить за каменный круг, но другого пути попасть туда куда нужно не было. Он вошел внутрь круга и замер. У подножия идола теплился огонек — горел масляный светильник, бросая тени на замшелые камни.
В густой темноте за кругом угадывались стены святилища, сложенные из камней разной формы. Человек постоял перед богиней, опустив руки.
— Прости, мать Морена, что пришел в неурочный час. Да нужен мне совет. Лишь ты, ведающая жизнью и смертью, ответ мне дать можешь. Если пожелаешь. Прими жертву мою.
Рука протянулась и коснулась острого конца серпа. Кровь закапала на камни, попала на светильник. Пламя качнулось, затрещало.
Узкая дверь дома покрытая вьюном скрипнула словно от сквозняка.
— Да входи уж, добрый молодец Ставр Премиславович, входи, долго ль ждать-то тебя? — раздался женский голос, не молодой и не старый, не глухой и не звонкий.
Прежде чем шагнуть Ставр набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул. Надо же, на поле брани не боялся, а тут мороз по коже и ноги киселем трясутся.
Внутри жилища оказалось светло, сухо и тепло. Женщина с распущенными длинными волосами, падавшими на лицо, молча указала рукой на лавку. На вид ей было лет сорок, может чуть больше, платье простое домотканое, крапивной зеленью крашенное. Жрица Морены села напротив гостя, выставила перед собой ладонь. Ставр не сразу понял, но потом сообразил: положил сверху руку, ту самую, которую рассек серпом. Жрица молчала, глаза ее закрылись, она начала раскачиваться в такт какой-то мелодии, слышной только ей.
— Богиня приняла твою жертву, — прошептала она и открыла глаза. На Ставра уставились два черных омута. — Кровь твоя горяча и полна силы. Любы богине такие молодцы с сердцами полными отваги. Что, Ставрушка, знаю, какая нужда тебя привела, знаю. Но все одно, поведай-ка мне, что на душе твоей лежит. Давно я человеческой речи не слышала.