В какой-то миг я разглядел среди них зубастые пасти, хлещущие
плети щупалец, бугристые тела неведомых чудовищ. Они роились под
потолком, шипя и гудя. Того гляди, обрушатся вниз прожорливой
стаей!
А в центре бардака обнаружились Фома с Вадимом. Виконт, похоже,
отчаянно пытался утихомирить беснующегося лунатика — да только все
без толку! Что ни удар, что ни захват — Лисовский только
отмахивался, словно от назойливой мухи. А искаженная реальность
бурлила, вспучиваясь новыми сгустками тьмы…
Глубокая ночь окутала Синегорскую Императорскую резиденцию. Огни
фонарей мерцали вдоль дорожек, выхватывая из мрака величественные
очертания дворца. В воздухе разливалась звенящая тишина, лишь
изредка нарушаемая шорохом ветра в кронах вековых дубов.
Внезапно ночную безмятежность прорезал рокот мотора. К парадному
входу стремительно приближался роскошный автомобиль цвета воронова
крыла. На капоте серебрился фамильный герб рода Кривотолковых…
Взметнув шлейф брызг из луж, машина с визгом затормозила у
крыльца. Тут же распахнулась массивная дверь, и на ступени ступил
князь Дмитрий Кривотолков собственной персоной — мрачный,
насупленный, словно грозовая туча. Стремительно взбежал по
лестнице, на ходу поправляя безупречный сюртук.
Охранник встал во фрунт, отдал честь. Толкнул тяжелую створку,
пропуская гостя внутрь. И через минуту князь уже чеканил шаг по
анфиладе пустынных залов, всем своим видом излучая раздражение
пополам с недоумением. Ну что за блажь — выдергивать его среди
ночи, аки мальчишку? Что за дело такой важности приключилось, что
не терпит отлагательств?
Размышляя так, князь Дмитрий и не заметил, как очутился перед
высокими дверями императорского кабинета. Пара гвардейцев застыла в
карауле по обе стороны, скрестив алебарды. Узрев князя, один из них
шагнул в сторону и с поклоном распахнул перед ним створку:
— Прошу, Ваша Светлость! Его Величество уже ожидает!
Кривотолков кивнул. Перешагнул порог, готовясь к неприятному
разговору…
…Император Александр, задумчиво побарабанив пальцами по
подлокотнику кресла, смерил вошедшего тяжелым взглядом. Бросил
отрывисто:
— А, Дмитрий! Наконец-то! Что ж ты не торопишься, когда Государь
вызывает?
Князь поклонился, прижимая руку к груди:
— Прошу прощения, Ваше Величество! Дела неотложные, знаете ли…
Уладить кое-что требовалось… — он замялся, подыскивая слова. — А
что стряслось-то? С чего вдруг вызов среди ночи?