Уже в девяностые годы школу и прочие
административные здания деревни начали разбирать по кирпичику,
растаскивать по дворам. Малочисленные дети учились в соседнем селе
Комарин, а после Второго Взрыва Гдень покинули последние молодые
семьи. С тех пор перестала заезжать и автолавка. Старикам
приходилось шаг за шагом пробивать в снегу тропу к магазину. Или
платить за то мужикам, охочим до выпивки. Улицы деревни молчали,
иногда слышались пьяные крики и только. Зимой старики старались из
дома лишний раз носа не высовывать. Сидели в тепле, в ожидании
смерти. Мертвецов находили не сразу. Одна бабка в прошлом году
пролежала ползимы. Когда морозы спали и снег начал таять, люди
стали чаще видеть друг друга. Тут-то и заметили: кого-то не
хватает. Хату вскрыли, а там смердит, как в могиле. Главное, все
ценное вычищено. Значит, кто-то знал, что бабка померла и не
сказал.
Дед Иван все иконы предусмотрительно
сдал в областной краеведческий музей. Оставил одну, маленькую,
чтобы молиться. Думал, и картины сына продать, да больно тяжко с
ними было расставаться. Дед часто останавливался перед ними и
подолгу смотрел невидящим взором. Маляр, как я и подумал, ходил в
Зону не раз. Его прельщала дикость Зоны, манили ее загадки,
опасности. В Зону его толкала не нужда, как большинство охотников
за артами, ‒ авантюризм. Маляр стремился к захватывающим
приключениям. Как в любимых им книгах. Остроту и яркость
впечатлений переводил на холст. Дед Иван не раз старался образумить
сына, но тот не слушал и вроде бы даже обдумывал роман о Зоне. К
сожалению, романтикам и мечтателям в Зоне не место. Однажды Маляр
из ходки не вернулся. Дед Иван до сих пор не знал, что стало с
сыном. Надеялся от нас что услышать, но нам оставалось только
отрицательно качать головами. На самом деле Альт знал, чем
закончилась судьба Маляра: его загрызли псевдопсы. Сталкер
рассказал мне об этом ночью, шепотом, пожалел старика.
Гдень напоминала место, где я
родился, где малым проводил летние каникулы, потому я знал, чем
могу помочь старику. Не хотелось быть обузой. Себя мы с Альтом
кормили за свой счет, сами готовили, убирали в доме, топили,
кормили овчарку. Альфа перестала на нас лаять и принимала за своих
уже на второй день. О Миледи беспокоился Альт, я по волчице не
скучал, хоть и былая неприязнь к ней прошла. Альт же мог просидеть
с ней в сарае полдня.