— Вы ничего у нас не возьмёте, — дрожащим, но твёрдым голосом
ответила мать. — Я не позволю нас ограбить!
Я понимал, что её слова вряд ли понравятся людям, которые
превосходят нас по силе. Тем не менее я встал перед матерью.
Возможно, со стороны это выглядело странно: хотя я был сильнее
своей матери, я был ниже и уже в плечах. Сухой и худой, я сейчас
напоминал маленькую собачку, пытающуюся защитить хозяина. Не
добавляло хорошего настроения и чувство полнейшей беспомощности. Я
представлял, на что способны такие люди, в мире, которым правит
сила.
Наконец громила заговорил снова:
— О-о, не беспокойся, хозяйка. Мы не грабители. Называй нас…
помощниками ростовщика, да. Мы помогаем людям отдавать долги.
— А кому это мы должны? — спросила мать.
Мелкий вымогатель ухмыльнулся:
— У вас что, много доброжелателей, которые одолжили вам
деньги?
— У нас нет ни одного доброжелателя, который дал бы нам денег, —
твёрдо сказала мать. — Есть лишь один человек, который согласился
вылечить моего сына в долг. По грабительской цене! Больше я никому
ничего не должна.
— Выходит, всё-таки есть долг? Но не в этом суть. Главное —
долги нужно отдавать! Или хотя бы не позволять копиться
процентам.
— Прошло всего два дня с момента, как целитель вылечил моего
мальчика! — возразила мать. — За такое время проценты набежать не
могли!
Здоровяк щёлкнул ногтем по деревянной балке и наша лачуга снова
застонала.
— А вот наш наниматель уверен, что могли, — сказал он с
издёвкой. — Не может же нам врать столь уважаемый человек.
Мать нахмурилась и ответила:
— Так может, вы вернётесь к своему работодателю и уточните, не
ошибся ли он?
Здоровяк оскалился:
— Женщина, пойми: я могу разнести здесь всё за минуту.
Единственное, что ты успеешь за это время сделать — выбежать с
мальчишкой во двор и смотреть, как твой дом рушится. И ничего мне
за это не будет! Так что не гневи меня. Давай деньги!
— У нас нет денег, — покачала головой мать. — Всё, что у нас
есть, вы видите сами.
Мелкий разбойник хмыкнул и высморкался прямо на пол. В этот
момент мне захотелось сломать ему пальцы, но здравый смысл и
осознание, что если даже я каким-то чудом это сделаю, меня убьют, а
с матерью сделают бог знает что, удержали меня от этого глупого
поступка. Я понимал, что даже подбежать к нему или коснуться его у
меня бы не получилось — если только он сам этого не захочет.