Марта открыла рот, чтобы вставить
хоть словечко, но «супруг» пресёк её попытки.
– Помолчи.
Приблизился вплотную, сжав губы. Над
верхней тянулся розовым усиком рубец знаменитого шрама, из-за
которого герцог и получил своё прозвище – «Троегубый». Марта не
сводила с него глаз. На какое-то мгновение ей вдруг показалось, что
всё это – во сне: не может такого случиться на самом деле! Никогда
не встретятся в реальной жизни настоящий герцог, живая легенда, и
она, простушка из забытой богом приграничной деревеньки…
– Будешь говорить, когда разрешу. Я
готов закрыть глаза на твою распущенность и даже оставить тебе
свободу – в определённых рамках, ибо намерен впредь установить за
тобой самый жёсткий контроль. Но всё это при условии, что ты
немедленно возвращаешь украденное. Твой любовник так ничего и не
сказал о тебе, скорее всего, не по стойкости – таких женщин, как
ты, не выгораживают – а просто по незнанию. Думаю, он сам не прочь
был бы воспользоваться результатами твоих трудов, но, к сожалению,
– герцог развёл руками, – подробностями ему уже не поделиться.
Вынужден огорчить: его кончина не была лёгкой.
Он выдержал паузу, но, не дождавшись
ожидаемой реакции, подчёркнуто недоумённо приподнял брови.
– Как! Ни слёз, ни горестных воплей о
почившем? Впрочем, правильно, самое время подумать о себе. Итак, я
жду ответа.
«Вы ошиблись!» – попыталась сказать
Марта, но из пересохшего горла вырвался лишь невнятный сип.
Нахмурившись, герцог взял с письменного стола и протянул ей
серебряный кубок.
– Вот, выпей. Не бойся, в отличие от
тебя, не имею привычки травить собеседников.
Послушно хлебнув, Марта закашлялась
от неожиданности: горло обожгло вином, которое она сроду не пила,
разве что на причастии в церкви, да и то – оно было разбавленным и
всего-то ложечка, а тут… В волнении Марта хватанула от души. Даже в
глазах поплыло.
– Можно… воды? – с трудом спросила
она. С непривычки хмель ударил в голову и придал храбрости. Во
всяком случае, хоть голос прорезался.
– Пей, что дают, – резко ответил
мужчина. – И брось свои игры, я не собираюсь тут перед тобой
вытанцовывать. Анна, ты же хитрая женщина, раз уж хватило
сообразительности провернуть всю эту аферу; но уже пора понять, что
разжалобить меня не получится. Я жду ответа: где оставшиеся
письма?
Тянуть было нельзя. Вряд ли в
дальнейшем у Марты будет случай ввернуть словечко, чтобы хоть
как-то оправдаться. Вот тут-то и пригодились вытверженные за дорогу
слова. Начало заготовленной речи покатилось на удивление
гладко.