– Я умею читать, – сердито
пробормотала она, открывая глаза.
И поспешила сесть, роняя подушки,
потому что невозможно разлёживаться, когда на тебя с величайшим
изумлением смотрят двое мужчин. Торопливо пригладила рукой
выбившиеся из косы волосы.
– И пишу немного. И… четыре действия
арифметики знаю, а ещё – дроби. Так что зря это вы, господин Вин…
господин капитан. Не такая уж я и дурочка.
– Всё слышала? – вкрадчиво
поинтересовался герцог. – Тем лучше, не нужно пересказывать. А
скажи мне, Марта, откуда в вашей Богом забытой деревушке нашлись
умники, что тебя грамоте научили? Нет, я не к тому, что это плохо,
но тебе-то – зачем? Для чего? Снопы вязать? Корову доить?
– Матушка наставляла, пока жива была:
нельзя расти невеждой, – сдержанно отозвалась Марта.
И даже губы поджала. Впервые со
времени ночного бдения она рассердилась на герцога; не то, чтобы
сильно, но всё же.
– Как могла, учила меня всему, что
знала. После неё – дядя Жан, он у нас умный, мастер, даже в гильдии
записан.
Существовала ещё одна причина, по
которой Марта в своё время до мельтешения в глазах твердила буковки
и цифры. Но о ней никому знать не положено. Даже их светлости.
– Я же говорил, – герцог с
удовольствием оглядел Марту с головы до ног, будто впервые видел. –
Она умница, Винсент, она справится. Надо только продумать детали её
появления. А теперь помолчи немного, милая, посмотри в окошко.
Предупредительно отодвинул шторы.
– Ты ведь ни разу не была в городе?
Любуйся, там интересно. А мы с капитаном должны кое о чём
договорить.
С досадой Марта отвернулась к окну.
Вот как он умудрился – и похвалить, и в то же время её одёрнуть:
мол, не лезь в своё дело? А ведь она только из-за него на всё это
согласилась… Впрочем, обида сразу же забылась, потому что снаружи и
впрямь было интересно. Трёхэтажные дома показались ей невероятно
большими, ведь в Саре построек более чем в два этажа не водилось. А
четырёхэтажные привели в восторг: чудилось, что шпили и башенки
мансард царапают облака, не иначе. И народу, народу!
Откуда столько? На одной такой
улочке, поди, людей сновало больше, чем во всей их деревне. Одеты
по-господски… Ан нет, не все и не совсем, в основном – проще, чем
господа, удобнее; наверное, всё больше здесь из простых людей.
Дядя Жан часто вспоминал о городе, и
Марта из своего запечного уголка любила прислушиваться к историям,
которые он затевал ребятишкам на ночь вместо сказок. Тогда город
Эстре казался ей волшебным, им можно было восхищаться вечно,
мечтать увидеть хоть одним глазком, но в глубине души осознавать
несбыточность желаний. Сар был незыблем и вечен, вне его границ
жизни не существовало, разве что соседний городишко на десять
домов, в котором по весне и осени проводились ярмарки. Какая там
столица! Дядя Жан придумал её, прочитав как-то о ней в
старой-престарой книжке, рассыпающейся от ветхости.