В семь вечера я ждал Феликса на Кленовой улице, выходящей к
Михайловскому замку. Мы должны были встретиться здесь, потому что у
него были еще какие-то дела – а вот я приехал из дома, где
несколько часов подряд просидел за энциклопедиями, разбираясь в
видах магических артефактов, заговоров и ритуалов – то есть получая
знания, которые с учетом моей новой работы являлись жизненно
необходимыми.
И интересными.
Чертовски интересными. В какой-то момент я покосился на
свой закрытый ноутбук, на рабочем столе которого до сих пор висела
папка с неопределенным названием «Моя книга», и подумал: а мне уже
и не хочется ничего писать.
Чего мне хочется, так это изучить магический мир и убедиться,
что предсказание Инги – бред (не обидев между тем саму Ингу).
А еще, конечно, играть. Пальцы почти болели оттого, что
я не пускал их к клавишам. Только раззадорил игрой на набережной в
ту ночь – и снова обломал, как полгода назад. Музыка билась в груди
и молила выпустить её, заставляла просыпаться по ночам и требовала
внимания.
Надо купить фортепиано.
Но мне всё еще было страшно сделать это. А еще меня беспокоил
Феликс, который не уговаривал меня приобрести инструмент,
хотя, попроси он об этом, я бы сразу купил. Моей собственной
решимости не хватало на действие, и я так хотел получить от
кого-нибудь её недостающее количество!.. Но Феликс не вспоминал о
моей музыке, и я нервничал всё сильнее. Почему он не просит меня
играть? Его уже не вдохновляет мой дар? Он тоже чувствует, что со
мной что-то не то, что я могу оказаться… плохим? Жалеет, что
связался со мной?
В общем-то, за всеми этими мыслями я топтался на улице с
поистине мрачным видом. Прохожие косились на меня. Некоторые даже
перешептывались, а одна школьница сфотографировала: она старательно
пыталась изобразить, что у нее включена передняя камера и она
делает селфи, но ее актерская игра была никудышной. Решив, что даже
на чужом фото я не хочу быть сутулой вороной, я приосанился и
принял максимально уверенную позу. Камера защелкала быстрее, после
чего девчушка унеслась прочь, только пятки засверкали.
Причиной такого интереса незнакомых людей ко мне стал, конечно
же, мой костюм.
Тематика фейри – вот в каком стиле проходил Летний бал.
У меня в голове всё еще не укладывалось то, как поразительно
сочетались на мистической стороне мира элементы из столь разных
мифологий, как славянская и кельтская, корейская и германская,
шумерская и гавайская… И все это – приправленное религиями и
мистицизмом. Как-то раз я спросил Феликса, каким образом и когда
все это смешалось в кучу. Он ответил, что оно всегда было таким –
целостным, гармоничным в своем многообразии – и это уже люди стали
делить все на кусочки, потому что им тяжело охватить всё и
сразу.