– На Изнанке всё было и есть едино, – Феликс развёл руками. –
Кстати, чтобы ты знал, в Чертоги ведут порталы не только из
Петербурга. И язык, который кажется тебе русским, на самом деле не
является им: там мы все незаметно для себя говорим на безымянном
наречии, которое нельзя познать рационально, но которое объединяет
всех людей.
– Ну хоть что-то нас объединяет, с ума сойти, – проворчал я. – И то
непознаваемое, ага.
…Так вот, сейчас я был одет, словно принц из-под холмов. Или,
скорее, косплеер такого принца.
Брюки, блуза с шейным платком, украшенным медальоном,
приталенный пиджак, длинная накидка на плечах. Все – темного
сумеречного оттенка, который Вилерена назвала «цветом индийских
чернил». На брюках и лацканах – бронзовая вышивка, на одном плече –
такого же цвета декоративная цепочка, на другом и вовсе – синие
птичьи перья… Никогда в жизни я не одевался так вычурно. Я
переживал, что буду похож на пугало, но, к счастью, все оказалось
очень неплохо – однако крайне неуместно.
Я бросил подозрительный взгляд на ворота Михайловского замка. За
всё то время, что я стоял здесь, туда никто не заходил. Тем более –
никто, одетый столь же причудливо.
Феликс же не мог перепутать время и место, да?..
С визгом неподалеку от меня затормозило такси. Еще не успело оно
полностью остановиться, как из него выпрыгнул Рыбкин.
– Бежим скорее! – воскликнул он, хватая меня за локоть и таща за
собой.
– Разве мы опаздываем? – изумился я. – Ведь сейчас как раз время
сбора гостей…
– Сейчас семь. А время сбора – с семи до восьми по Гринвичскому
времени. Так что мы еще как задержались!..
– Ты что, не знал этого раньше? – застонал я.
– Знал.
– Но?..
– Проигнорировал.
Феликс еще ускорился. Я еле поспевал за ним. Его наряд подходил
к моему, но в целом казался более расслабленным и современным. Я
думал, что госпожа Вилерена оденет Рыбкина в его любимые белые и
золотые тона, но она выбрала глубокие винные и смородиновые
оттенки. Блуза у него была с высоким горлом, поверх – длинная, по
середину бедра, накидка с лацканами и широкими рукавами,
выглядевшая как внебрачная дочь пиджака и кимоно. Расшитая бронзой,
как и мой костюм. На узких брюках на щиколотках – завязки-банты,
напоминающие о легконогом Гермесе. На груди – тоже медальон.
Я, как и любой нормальный человек, не обращал бы столько
внимания на одежду, если бы госпожа Вилерена и ее вилы не оказались