Постепенно шар уменьшался в объеме, словно металл впитывался сам
в себя. Когда всё, наконец, было готово и я вздохнул с облегчением
— настала самая простая, но при этом самая важная часть
процесса.
Необходимо было не просто четко представить, что ты желаешь
сотворить из этого шара. И я честно начал вспоминать все виденные
мной женские кольца. Список получился длинный… И бесполезный, ибо
ничего стоящего, на мой взгляд, я не увидел. И тогда вложил образ
именно того, что хочу я, а не воспоминание о кольцах.
Я вливал в шар ману несколько минут, пока на его поверхности не
прорезались первые очертания. Ещё секунд сорок — и у меня в руках
кольцо из чистейшей платины с бриллиантом. Высшая Трансмутация она
такая, воплощает то, о чем в глубокой древности мечтали алхимики —
силу Философского Камня. Нет, я, конечно, по эффективности со
своими чарами и близко с этим высочайшим творением на стыке алхимии
и артефакторики и рядом не стоял — сей легендарный предмет мог
такое, что мне принципиально не под силу.
Я мог превратить обычное железо в золото, серебро или ту же
платину, из обычного камня сделать драгоценный… Но не более. Мне не
под силу было трансмутировать магические металлы, я не мог
превратить чугун в ценнейший магический сплав, передав ему все
свойства оригинала, не способен был средненький алхимический
ингредиент обратить в корень столь редкой и ценной трехсотлетней
лунной мандрагоры — но сейчас это и не требовалось. Потратив
немалое количество маны и ментальных усилий, я сотворил красивое
обручальное кольцо. И взяв своё творение зашагал к Хельге.
Мои магические манипуляции привлекли всеобщее внимание — ещё бы,
сейчас творилась сложнейшая магия восьмого ранга, и эхо моих чар
ощущали все собравшиеся, благо здесь не было ни одного
неодаренного. И теперь я шел через коридор расступающихся людей,
глядя на удивленную и робко улыбающуюся Хельгу.
Подойдя к девушке, я взял её маленькую ладошку и, преклонив
колено, негромко сказал:
— Хельга, я не мастер говорить длинные и витиеватые речи, потому
буду краток. Отправляясь на Дальний Восток, я говорил, что если
вернусь живым, то непременно сделаю тебя своей. В холодные ночи,
лежа раненным и борясь с проклятием, наложенным малефиком, в жаркие
летние дни, сидя вечерами и любуясь тобой на маленькой дощечке,
куда я перенес твой образ, выжив в тяжелой битве и возвращаясь
назад, распевая солдатские песни у костра — я всегда думал о тебе.
Я прожил одну жизнь, довольно долгую, живу вторую — и никогда не
встречал никого прекраснее, умнее, храбрее и благороднее тебя. Я…
Хельга Романова, выйдешь ли ты за меня замуж?