"Девочка моя! Что же ты? Взяла бы коляску какую! Ох, горяча!
Даже не подумала. Ждать не могла. Сразу припустила!" – любовался я
своей женой.
Потом отошел от окна. Встал так, чтобы видеть вход, но, чтобы
при этом меня не было видно.
— Коста! – Тамара широко распахнула дверь.
Вбежала, уже изрядно запыхавшись. Но с улыбкой на лице.
Остановилась, оглядываясь. Бросила взгляд на лестницу. Увидела. Не
удержалась.
— Ааааа! – слов не нашлось, только восторженный вдох.
Тут уже, наконец, подоспел и Бахадур. Запыхался еще больше
Тамары. Тоже увидел творение моих рук. Зацокал от восхищения.
Тамара оглянулась на него. Он улыбнулся, кивнул ей.
— Иди!
И Тамара пошла по усыпанной разноцветными лепестками роз тропке,
ведущей в нашу спальню. Потом побежала. Потревоженные её ножками и
платьем лепестки резко взмывали вверх, чтобы потом плавно парить,
заполняя пространство первого этажа. Бахадур остался стоять на
месте. Наблюдая за любимицей, не удержался, всхлипнул, сдерживая
слезы, и не обратил внимания на лепесток, приземлившийся на его
голову. Один из многих, приобретенных у духоделов-парфюмеров.
Тамара вбежала в спальню. Опять ахнула, когда увидела кровать,
всю покрытую лепестками.
— Коста!
Я держался. Не выходил из укрытия.
— Где ты, паршивец? – Тамара оглядывала комнату.
Я держался.
— Ну, хорошо! – усмехнулась жена.
"Что она задумала? – я заволновался, зная, что такая усмешка –
первый признак готовящегося мне шаха и мата. – Вот же зараза!"
Я выдохнул.
"Нет, ну можно быть таким наивным, а? Сколько раз уже нарывался?
Ну, уже пора смириться и признать, что мне никогда не переиграть
эту грузинскую фифу".
Тамара просто стала раздеваться. Словно обученная в лучшем
стрип-клубе мира, она делала это так, что я уже с трудом держался,
пытаясь не выдать себя. Вот уже нет на ней платья. Вот уже
обнажилась по пояс. Вот уже...
Тамара улеглась посередине кровати на бочок, положив ручку под
голову.
— Ну? – только и промурлыкала. – Считаю до трёх!
Я сдался на раз.
...Через пару часов мы никак не могли перестать смеяться,
оглядывая друг друга. Тысячи лепестков – конечно, романтика. Но два
часа беспрерывных занятий любовью, когда мы оба уже были мокрые с
ног до головы... Так что, почти все эти лепестки прилипли и теперь
красовались на наших телах, практически заменив одежду. Образно
говоря, на нас не было живого места. Я и Тамара сейчас представляли
собой своеобразную живую инсталляцию. Я начал отдирать
лепестки…