— Не меньше трех, не больше девяти?
— Соображаешь, – удовлетворенно кивнул генерал. – Местные
офицеры видят во мне дракона, да и пусть их! Занимались бы
самообразованием, я бы их попустил. А допрежь того будут смотры мне
сдавать!
Я коротко посвятил генерала в свои планы и обстоятельства.
— С арендой тебе удачно подвалило. Хоть и без дохода. Мне-то
выделили одну на 12 лет. Поправлю свои дела. Супруге отпиши, чтобы
без тебя управилась. Дом подобрать – большого ума не надобно. А сам
останешься при мне. Отпущу в январе. Поедешь в Крым посуху в объезд
Азовского моря. В море лучше не суйся.
— Сколько же будем добираться?!
— Не боись! За месяц управишься! Поспеешь точно к сроку!
Я тяжело вздохнул. Вот так нежданно-негаданно на меня навалилась
армейская лямка. А так хотелось с сестрой Рождество справить!
Денщик внес в дом новорожденную «роту». С грохотом ссыпал ее у
печи.
— Ну, что? Приступим? – довольно потер руки генерал, жадно
разглядывая наваленные в беспорядке чурки.
… Потекли дни моей службы в полку. Однообразные и утомительные
своей предсказуемостью. С офицерами было откровенно скучно. Они
проигнорировали мои намеки на саморазвитие, которого от них ждал
генерал. И о чем с ними говорить? О лошадях и выпивке? То ли дело
за столом Симборского – интересно и познавательно. И очень
вкусно.
Он, действительно, знал толк в хорошей кухне. И вовсе не был
таким сухарем и педантом, каким себя выставлял. Под личиной
сурового и строгого человека скрывалась добрейшая душа. И
мужественное сердце настоящего воина. За недолгую свою карьеру на
Кавказе генерал это не раз доказал. Разбор недавних военных
операций за обедом свидетельствовал о его блестящем военном чутье,
бдительности и умении найти выход в трудной ситуации, которые не
раз спасали русские войска во время неожиданных атак черкесов.
Участие Симборского в сочинском десанте и вовремя отданные им
распоряжения по спасению моряков предопределили успех дела. Если бы
не Келассури…
Это местечко в Абхазии, куда эриванцев вывели после Сочи, стало
полковой могилой. Из всего экспедиционного отряда вернулось всего
400 человек. Оставшиеся две тысячи оказались разбросаны по
крепостным госпиталям или остались лежать в черноморской болотистой
земле. Там, где не справились убыхи, победила малярия.
Об этом мне с горечью поведал унтер-офицер Рукевич, когда мы
встретились.